Она погладила пальцем подлокотник вольтеровского кресла.
– Здешняя обстановка выбивает меня из колеи. Твоя семья меня осуждает… И я теряю самообладание. Мне стыдно за свой поступок, меня просто прорвало. Я никогда не была частью большой семьи, и, раз уж им предстоит стать моими родственниками, я хочу, чтобы они поняли: да, я поступила трусливо, но не подло.
– Я не злюсь, Ариана. По крайней мере, не на тебя.
Она вскинула голову, и их взгляды встретились. Неужели его прощение так легко получить?
Андреас пожал плечами, чувствуя ее недоверие:
– Мои родные знают, каким меня сделал Тэос.
«Только Андреас мог выдержать его жесткие условия».
Мимолетное замечание Никандроса глубоко врезалось в ее память.
– А о чем говорил Ник? О каких условиях?
– Это уже не имеет значения, Ари.
– Неправда. Прошлое делает нас такими, какими мы стали. Мы раним друг друга, потому что когда-то ранили нас. Пожалуйста, расскажи мне.
Андреас помрачнел:
– Он растил меня обособленно. У меня не было ни друзей, ни товарищей по играм. Мне не разрешали даже завести питомца – отец считал, это может меня ослабить. Он подвергал меня безжалостным физическим нагрузкам, которые и взрослому-то показались бы суровыми, что уж говорить о десятилетнем мальчишке. Он считал, я становлюсь книжным червем. А наследному принцу негоже иметь много мозгов и не иметь мускулов. В пятнадцать он отправил меня в армию – закаляться. Чтобы я стал неуязвимым.
И он стал. Ошеломленная, Ариана рухнула в кресло. Вот почему она всегда ощущала вокруг него невидимую стену. Сначала она подумала, что это такая специальная уловка, позволяющая Андреасу не замечать внешнего мира.
– Теперь понятно, почему ты уединился в той хижине. – Слова слетели с ее губ прежде, чем она успела их обдумать.
– Долгие годы мое одиночество разбавляли только книги, наставники и отец. Меня крайне редко называли по имени. Я слышал лишь «ваше высочество». Чтобы не сойти с ума, я нашел отдушину в чтении. Мне не разрешали видеться с Ником, а если и разрешали, то под надзором. Меня заставили перебороть все, что могло вызвать зависимость. С возрастом меня начали раздражать ограничения. Дрэкон по-прежнему значил для меня все, но Камиль, мама Ника, предложила, чтобы я побывал за пределами родины. Моя жизнь могла бы кардинально измениться. Но было уже поздно.
– Одиночество стало твоим вторым «я». – Ее душили слезы. – Как ты это выдержал?
– А как ты выдержала, когда тебя запирали?
Ариана всегда винила Андреаса в том, что он плохо ее знал. Но чем она лучше? Сейчас она увидела его словно в первый раз. Мужчина из деревни и наследный принц всегда казались ей двумя противоположностями, и ни одну из них она понять не могла. Да, он причинял ей страдания. Но она поступала так же.