Но что-то сообразить тут было невозможно, поле и наши позиции заволокло густыми клубами порохового дыма. Из дыма выбегали окровавленные фигуры испанцев (все они резво побежали вперед), натыкались на колючки и принимались рубить или оттаскивать в сторону ветви. Мои люди из-за барьера тыкали их пиками или стреляли в упор из арбалетов или мушкетов. Испанцы в свою очередь норовили наколоть увлекшегося и потерявшего внимание моего пикинера на острие. Мои фальконеты периодически очищали фронт перед собой каменной дробью от мельтешащих испанцев, но те снова набегали откуда-то из клубов дыма. Если бы они видели всю картину боя, то наверняка сообразили, что их уже мало и дали стрекача, но в данной суматохе разобрать что-то было просто невозможно. Проклятый дымный порох! В паре мест испанцы даже проделали бреши в нашем колючем барьере, но там выстроились мои пикинеры, преградив им дальнейший путь вперед. Естественно, что оставшиеся аркебузеры и арбалетчики испанцев, тоже без дела не сидели, а работали по полной.
Черт, как больно! Что-то пробило насквозь плетеный шит и ударило меня под дых. Я скрутился, прижимая руки к груди. Видно, вражеский аркебузер постарался, ничего, мои латы хотя и изрядно помяты, но не пробиты насквозь, жить буду.
Между тем, пушки Кортеса подтащили поближе, и они открыли прицельную стрельбу. Но у нас стволов явно больше. Натиск испанцев изрядно ослаб, даже от проделанных брешей они уже отхлынули. Ветерок отнес большую часть дыма в сторону, и мои солдаты увидели, что перед нами находится жалких семь десятков окровавленных солдат противника, и они все не в строю. Образованные, мои швейцарские немцы, во главе с Герхардом, хлынули наружу через бреши и начали буквально резать испанцев, как волк стадо беззащитных овец. Замелькали клинки, попадали тела, минута, и испанцы ринулись наутек. Мои солдаты с победными криками побежали за ними. Возбужденная донельзя Стрелка, с яростным лаем рванула следом. У нас же есть лошади! Никто не слышит! Ладно, среди русских аркебузеров тоже найдется несколько всадников, я крикнул Ефиму, пусть сажает своих людей на наших лошадей и преследует убегающего противника, уничтожая его под корень. Все, явная победа! Мексика наша!
Этот вечер мы оставались на месте, наслаждаясь плодами одержанной победы. Самое главное, что испанский главнокомандующий Кортес убит. Как обычно, генерал-капитан действовал в первых рядах, вдохновляя свои войска личным примером. А, как всем известно, пример действует сильнее угрозы. Но, если среди голых индейцев, на коне с нагрудником и в стальных латах, он был в относительной безопасности, то здесь этот фокус не удался. Вначале лошадь под ним была убита, но он не отошел в тыл, а продолжил сражаться, затем он был ранен, а при отходе прирезан кем-то из моих бравых немцев. Герхарду я уже давно намекнул, что этого человека я среди пленных видеть категорически не желаю. Войско испанцев разбито наголову и рассеяно. При этом убежать и спрятаться удалось только двум десяткам человек, еще около сорока, в основном сильно раненых, было нами взяты в плен. Но я не думаю, что половина из них переживет эту ночь, докторов у нас здесь нет, а кто есть, тот занимается нашими ранеными. Тут надо сказать, что одним из наших пленных оказался Кристобаль де Охеда, личный медик Кортеса.