По его словам их маленький отряд британских храбрецов, дни и ночи атаковали целые полчища буров и чернокожих дикарей. Он, Ланс, сам самолично, своей саблей изрубил на куски не менее тысячи и тех и других противников. Его отряд выказал чудеса храбрости, навеки покрыв себя неувядаемой славой на поле битвы. Даже жестокие враги боялись скрестить свои сабли с отважным поручиком, называя его " Белый дьявол". Но силы были слишком неравны, его отряд таял, отбивая атаки все новых полчищ, явившихся из глубин Африки, под конец их смяли, солдаты дрогнули, еще минута другая, и путь врагам на Кейптаун окажется открыт. Тогда жестокие дикари без сомнения вырезали бы все белое население колонии, особенно они бы не пощадили английских женщин. И тогда храбрый поручик, схватив одной рукой выпавшее знамя, а другой сжав окровавленную саблю, воскликнул: "Доблестные британские солдаты умирают, но не отступают" и поднял оставшихся солдат на последний бой. Враги не вынесли последнего удара англичан и в панике бежали, но и британцев осталось всего маленькая горстка израненных храбрецов. Пришлось возвращаться назад.
Ах, мой бедный мальчик, Вам так досталось! — всплеснула руками Эмилия, молодая жена богатого Кейптаунского плантатора и виноторговца. Кроме красавицы жены у того еще был огромный трехэтажный дом с мраморными лестницами, ливрейными чернокожими лакеями, длинными коридорами, устланные роскошными индийскими коврами, огромными хрустальными люстрами и просторными залами для приемов, с зеркальными стенами. Этот дом пришелся бы по вкусу самому взыскательному русскому олигарху 21 века.
При виде белоснежных плеч Эмилии и ее алых губ по спине у Ланса пробежала знакомая волна возбуждения. Под этакой бархатисто-розовой невинной внешностью леди Эмилии скрывалась чудовищно темпераментная натура, и вокруг поговаривали, что за восемь лет супружества в ее постели перебывала половина Кейптауна. Группа остальных британских леди окружила поручика в салоне дома этого виноторговца, где проходил вечерний прием, и в лихорадочном нервном состоянии внимательно слушали его историю, любуясь молодцеватой фигурой молодого офицера, красиво затянутой в парадный военный мундир. Перевязь на руке, которую Ланс до сих пор не снимал, чтобы не возникало лишних вопросов, почему он не до сих пор не отбыл на место прохождения своей службы, придавала нашему поручику героический вид. Весь приемный зал блестел от роскошных военных мундиров и дамских бальных платьев: ордена, медали, ювелирные украшения сверкали повсюду, словно мы перенеслись в волшебную сказку.