— Где, дорогая моя?
Длинные твердые пальцы взяли ее за подбородок, потянули, заставляя встать. Завораживающие глаза, сияющие лавовым разломом, заглянули прямо в душу.
— А, портрет, — улыбнулась Ристана и облизнулась. — Выкинула. Я повешу тут портрет моей матери.
По губам Роне скользнула кривая ухмылка, ледяной взгляд устремился на комод, за который Ристана сунула раму с лохмотьями.
— Умница, моя королева, — шепнул Роне.
— А потом ты расскажешь мне, где тебя носило и что… — остановив Роне в волоске от своих губ, потребовала Ристана. Потому что она должна знать правду, какой бы она и была. — Что с Дюбрайном. Он хоть жив?
— Расскажу. Потом. Может быть, — ответил Бастерхази и впился в ее рот поцелуем.
Глава 12. Да здравствует король!
Как назвался Карум третьим Близнецом и принял облик человеческий, Равновесие пошатнулось. Закончился мир и согласие, возжелали разумные существа не дружбы, но власти и превосходства. Люди, ире и гномы стали спорить, кто из них ближе богам. Драконы начали выяснять, кто из них сильнее и кто из Близнецов старше. Народились странные религии, появились границы и люди научились воевать…
Катрены Двуединства
Себастьяно бие Морелле, Стриж
15 день пыльника. Суард
Седельная сумка билась о бок коня в такт стуку подков по плитам Имперского тракта. К десяти часам утра солнце пекло немилосердно, заставляя взгляд шарить по сторонам дороги в поисках тени, а лучше холодного ручья. Но вблизи столицы деревни перемежались полями, а оливы на обочинах не давали прохлады.
«Шисова жара! — в десятый раз за утро вздохнул Стриж. — Шисов заказ… скорее бы добраться до Мастера, отдать трофей и завалиться с братишкой к Устрице До!»
Стриж даже про себя не называл завернутый в три слоя промасленного пергамента, источающий миазмы тлена и ненависти предмет настоящим именем: головой Пророка. Забыть, подчистую забыть последний месяц, и никогда больше не вспоминать проклятого проповедника — единственное, чего желал Стриж все семь дней, что добирался домой.
Из-за поворота впереди послышались грохот колес и голоса. Сквозь пыльную листву замелькали пустые телеги селян, возвращающихся с утреннего базара. Стриж чуть придержал коня, прислушиваясь к разговорам.
— …клятая баба! Может, больше и не доведется на коронацию-то глянуть, дай Светлая здоровья молодому королю! — донеслось вместе с недовольным ржанием и скрипом.
Помянув Хиссово семя, Стриж ударил каблуками по бокам лошади.
Всю дорогу он следовал за слухами и ловил слухи из столицы.
«Король умер!» — протяжный клич глашатая и траурные алые штандарты по сторонам городских ворот встретили его на подходе к Иверике.