Для вампиров пять сотен — тоже большой срок. Но они сами не умирают, так что среди них есть и те, кто старше моего отца. Но есть и «не выдержавшие скуки бессмертия» — так у них принято оправдывать своих собратьев, спаливших самих себя на солнце, например.
Интересно, сколько пять сотен лет для эльфа… и… Может быть, ему во время исхода было не двести, а двадцать?!
— Детка, будь ты эльфийкой, я бы сказал, что гожусь тебе в отцы. Если бы у моего поколения не было проблем с продолжением рода.
Эслентейн устал любоваться на мое задумчивое лицо и сжалился. Я благодарно кивнула и улыбнулась, давая понять, что оценила некоторый намек на юмор.
Значит, у эльфов возраст определяется примерно так же, как и у высших драконов. И… проблемы у нас схожие.
— Сначала мы развиваемся почти как люди, так что на момент великого исхода мне не было и сотни. Я был еще мальчишкой, который наивно считает себя уже взрослым. А вот достигнув зрелости, мы перестаем меняться внешне до самой смерти.
— А сколько живут эльфы?
Если бы я могла втянуть сказанную фразу обратно, обязательно так бы и сделала, но она уже вылетела на волю. И мне было ужасно за нее стыдно…
— Думаю, где-то еще лет через пятьсот-шестьсот я начну постепенно стареть, а через тысячу стану дряхлым эльфийским стариком, — рассмеялся Эслентейн.
Только я чувствовала, что ему почему-то невесело.
— Магия уходит из этого мира, а эльфы, как и драконы, очень от нее зависят. Так что, возможно, все закончится гораздо раньше и мне не придется ждать так долго.
После этих слов у меня не осталось никаких сомнений: тему про возраст и длительность жизни лучше больше не поднимать.
И тут к нам очень поспешно подбежал Синдр, глаза у него странно сверкали, воинственным азартом.
— Лешак сказал, что по дороге из Фрайдера скачет группа всадников. Быстро скачет. И леший уверен, что они собираются напасть на обоз.
— Как далеко? — Эслентейн резко встал, оглядел поляну, явно что-то взвешивая и обдумывая.
— Приготовиться к нападению успеем, а сбежать от них — нет. — У чудовища даже выражение лица изменилось, и из добродушного или брюзжащего придурка он стал похож на готовившегося к битве воина.
— Хорошо, что не в ночи нагнали. Хотя жаль, что Алран не сможет с нами повеселиться. Он любит драки.
Этих нескольких фраз мне хватило, чтобы понять две вещи. Эслентейн знает, как зовут вампира, который нас спас. И уже успел выяснить, что тому нравится. Только… Ледяные грани! Когда?