Острое обсидиановое лезвие вплотную прижалось к кадыку, мешая сглотнуть, а светло-голубые, почти прозрачные, глаза уставились в скрытое капюшоном лицо Эслентейна, пока тот тоже пытался разглядеть напавшего.
Девушка была не права, утверждая, что дроу — страшные. Непривычные для людских глаз — это да. Илитиири почти не выходили на поверхность, а те, с кем они встречались, редко делились своими впечатлениями, предпочитая помалкивать. Если выживали, конечно. Потому что обычно темные эльфы выбирались из своих подземелий только для того, чтобы кого-нибудь убить или утащить с собой, для жертвы во славу Ллос.
— Тариен? Какого?!..
— Долэ нала лост иблит!
— На себя посмотри, — огрызнулся Эслен, тоже на эльфийском.
Никому не понравится, когда его обзовут пустоголовым придурком, да еще сразу на двух языках.
— Ты слегка опоздал, лет так на четыреста! — Несмотря на презрение в голосе, дроу убрал нож от горла своего собеседника.
— Кто бы говорил! Я ждал три года… Три года я провел в этом городе.
Дроу нахмурился. Светлые, почти белые, брови сдвинулись к переносице, а высокий черный лоб прорезала одинокая морщинка.
— Мне сообщили, что все эльфы покинули этот мир и ты сбежал вместе с ними.
— Твоя сестра чуть не принесла меня в жертву вашей богине! Конечно, я сбежал… от нее.
Эслентейн глубоко выдохнул и отвернулся. Поток воспоминаний уже было не остановить, но можно было хотя бы попытаться скрыть, что они до сих пор имеют над ним власть.
— Маинстин? Тебя? В жертву?! — Увеличившиеся черные зрачки заполнили почти всю прозрачно-голубую радужку, а лезвие снова оказалось прижатым к горлу светлого эльфа. — Ллос сама отметила тебя или это было решение Дома?
— Знаешь, я как-то не уточнял, — Эслен, идеально сохраняя внешнее спокойствие, осторожно отодвинул руку с ножом, глядя при этом прямо в глаза своему собеседнику. — Кто бы там меня ни выбрал, я был против. Поэтому воспользовался помощью одного своего знакомого и покинул ваш гостеприимный дом…
Последняя фраза была произнесена с очень заметным сарказмом.
— Но потом три года я ждал… Что тебе мешало выйти на поверхность?!
— То одна, то вторая, то третья… Тем более ты же сбежал и уплыл. Ты сбежал, не предупредив!
— Знаешь, как-то было не до того! Хотелось успеть попрощаться с семьей, которую я больше никогда не увижу! — Злость почти заглушила боль, по крайней мере внешне. Но разрастающийся внутри удушающий комок проталкивался только крепким дурманящим пойлом, которого под рукой не оказалось. — А желающих передать тебе прощальную записку не нашлось.
Оба мужчины замолчали, пристально изучая друг друга. Они были примерно одного роста, стройные, с тонкими талиями, на бедрах болтались почти одинаковые ножны, на плечах — плащи, на головах — капюшоны. Правда, плащ дроу сшили из особенной ткани, изменяющей цвет, как кожа некоторых ящериц. Благодаря таким плащам илитиири и удавалось оставаться почти незаметными, даже если смотреть на них в упор. Естественно, на таком плаще не было никаких узоров и пуговиц, в отличие от эльфийского.