— Да ты помешался на «Европе». Я говорю о родине для евреев…
— Ах ты про идею Теодора Херцля?
Али решился в этот момент высказаться по поводу своих идеологических устремлений.
— Знаешь, я тебе откровенно скажу… я тоже считаю, что не все хорошо здесь в Европе. А главное — это не хватает социальной справедливости… Посмотри на толпы нищих в Вене. Ты видишь, как они живут? То же самое в Лондоне, Париже… В России именно из-за этого произошла революция два года назад. Теперь ее почти что подавили…
— Теперь ты говоришь откровенно…
— Но бегство на окраину мира — это не решение проблемы.
— Если ты имеешь в виду Палестину под «окраиной», то ошибаешься, опять же из-за своей «европейности». По-твоему, Китай — тоже окраина? Не думаю, что китайцы так считают.
— Нужна всеобщая революция… ее можно начать где угодно — в Палестине, в Китае, но она не должна быть основана на национальном элементе. Напротив, национальность губит идею справедливости…
— О боже! Ты — марксист? Как это типично… быть сыном богатого нефтепромышленника и революционером.
— Иронизируешь?
— Мне кажется, идеей революции больше всего увлечены интеллектуалы из обеспеченных семей. Я это хотела сказать.
— Ты хочешь сказать, что если все евреи соберутся на Ближнем Востоке, то они создадут справедливое государство? Без дискриминации, без бедных?
— Государство без бедных — это утопия. Боюсь, она неосуществима… Справедливость — это несколько иная категория… Честно говоря, я просто думаю найти безопасное место, и где женщины будут свободны.
— О! Будут свободны позировать…
— Хотя бы так! Это — мое личное дело!
— Как к этому относится раввин в вашей общине? А если серьезно — тебе, может, стоит переехать в Берлин — там Клара Цеткин и Роза Люксембург…
— Смелые женщины, но я не марксистка.
— Могу я задать тебя сугубо личный вопрос?
Фрейда посмотрела на него внимательно и сказала:
— Ты хочешь спросить, есть ли что-то между мною и Густавом Климтом? Да, есть такое…
— Хм… Я вообще-то хотел спросить про другое, но твой ответ аннулировал мой вопрос.
Фрейда улыбнулась.
— Я свободна… у меня нет никаких обязательств перед Густавом, как ты понимаешь. Вообще, Климт — человек любвеобильный и его надо принимать таким, как есть. Сегодня он может переспать со своей возлюбленной — Эмиль Флогге, а завтра с Адель…
— С Адель?
— С Адель, а послезавтра с другой женщиной…
— И что ты в нем нашла?
— Наша история с ним сегодня только дружба…
— А как насчет Зигмунда Фрейда? — спросил Али.
— Господи! Вот в тебе заговорило мужское! Нет… Зигмунд Фрейд в тисках своей жены, которая нарожала ему шесть ребятишек, как самая правильная еврейка, и считает его научные изыскания «порнографией». Правда, он тоже шалунишка — балуется дома с сестрой своей жены.