— Но если человек умирает совсем молодым? Где тут справедливость?
— Не знаю, Алёша. Но очень возможно, что смерть — всего лишь переход к другой жизни. Об этом все главные мировые религии говорят.
— Говорить-то говорят, только всё это как-то слабо успокаивает, — сказал Алексей.
— Не переживай, Алёша. Тебе ещё рано над этим задумываться, а того, что случилось, не изменишь. Никого оттуда назад не вернёшь, да и туда раньше времени спешить незачем. А твой отец пожил, хоть и мало, но красиво. Мужиком был. Его долго помнить будут. А пока помнят люди — он с нами.
— И всё равно я… Ничего я не понимаю. А смысл-то в чём? Нет, дед, мне ясно, что общего, глобального смысла нет, во всяком случае, применительно к какому-то одному, конкретному человеку. Но тогда получается… пустота. И в разуме пустота, и в душе.
— И опять ты не прав, Алёша, — мягко произнёс дед. — Да, общий смысл трудно найти, даже невозможно. Зато его можно сложить из маленьких смыслов. Как дом из кирпичей. Вот скажем у тебя есть работа, которая тебе нравится. Или просто занятие по душе. Или даже просто задача какая-то стоит перед тобой. И тебе надо эту задачу решить, эту работу совершить, дело начатое до ума довести. Есть смысл? Есть.
Или, скажем, женщину ты любишь. И всё делаешь для того, чтобы ей с тобой хорошо было. Или не хорошо, но, хотя бы, не в тягость. Как тебе такой смысл? Или детей растить, внуков. Ещё вот писатель, к примеру, или художник какой. Ему творить нужно, не может он жить без этого. Да этих смыслов — пруд пруди. Не считая, более мелких. А вот сумма всех этих смыслов — это и есть жизнь. Понял, Алёша? Смысл в том, чтобы собрать все эти маленькие смыслы и воедино сложить. Вот и вся философия.
— Тогда откуда эта пустота берётся? — не унимался Алексей.
— А пустота… Это всё потому происходит, что человеку заняться нечем. Когда человеку либо заботиться не о ком, либо дела такого нет, куда руки приложить можно. Вот он и мается, бедный, поскольку не из чего ему, сердечному, смыслы эти самые лепить.
— Дед, а ты убивал на войне?
Дед долго молчал, а потом произнёс:
— Это война, Алёша… Если не я, то меня… Не хочу вспоминать. Ты, Алексей, лучше о другом подумай. Вот один умный человек сказал, что все недочёты природы исправляет время. Лучше об этом поразмысли…
А потом снова мысли о Ларе не давали уснуть…
Я постоянно писал ей письма, какие-то записочки на обрывках бумаги. Ей это нравилось, потому что было так необычно. Я шёл, например, в магазин или ехал куда-нибудь по делам, а возвращался с каким-нибудь новым текстом чуть ли не на салфетке. Ей нравилось, как я писал. Она, даже, сохранила несколько таких листочков и иногда перечитывала. Недавно я нашёл один из них среди книг и положил себе в кошелёк: