Позади девок лежали на траве отроки, в том числе и молодые оружники Свенгельда. Иные из них по годам из отроков давно вышли, но, живя в доме господина, считались на том же положении, что неженатый сын при отце. Многим нравилась эта бесконечная юность, освобождавшая от забот и себе и других, позволявшая что ни год водить круги с молодыми девками – пусть даже пятнадцатилетние цветущие невесты смотрели на тридцатилетних «отроков» со снисходительной насмешкой.
Говорили о русалках.
– Был один парень, – рассказывала Ельга-Поляница, – и вот раз пошел он в баню. Только начал мыться, вдруг видит – выходит из-за печи девка незнакомая. Такая вся хорошая девка, красивая собой, волосы русые до полу. Да он испугался – дескать, откуда тут чужая девка, – порты хвать и бежать оттуда…
Девки и отроки вокруг засмеялись, воображая это зрелище – голого парня с портами в руках и с испугом на озадаченном лице. Асмунд прищурился, будто говоря: ну и дурень же! Он лежал на траве прямо перед Ельгой, опираясь на локоть, и не сводил с нее глаз, будто впитывая блаженным взором каждую ее черту.
– А никому не сказал. Пошел тот парень второй раз в баню. Начинает мыться – выходит опять та же девка. Он опять бежать. Приходит домой, мать ему говорит: «Что это ты опять так скоро пришел?». Он и рассказывает: как войду, дескать, выходит какая-то девка неведомая из-за печи, мне с ней боязно. Мать ему говорит: «Вот тебе красный поясок, как опять пойдешь, увидишь эту девку, накинь на нее поясок, тогда можешь не бояться». Пошел он в третий раз в баню, увидел ту девку да и накинул на нее поясок. Стал смотреть – красивая такая девка, всем хороша. Он из бани ее привел домой, стал с ней жить. Она сказала, русалки ее унесли малым дитем, она у них выросла, а все хотела назад к людям, да не могла, пока ее пояском невестиным не опояшут, тогда она уже могла с людьми жить…
– Видно, князь-то наш тоже себе жену в бане нашел, – посмеиваясь, сказала Миролюба, одна из ее «русальских сестер». – Тоже ни родни нету, никого, приданого был один поясок…
– А правду говорят, что даже если русалку в жены взять, она одних мертвых чад рожать будет? – спросил кто-то из парней в темноте. – Она же сама неживая, ничего живого не может принести.
– Вот посмотрим, какое дитя в этот раз наша русалки принесет! – сказала другая девка, Велица. – Живое или какое? Два первых-то не зажились у нее.
– Вот я и говорю!
– А я слышала… – тихо начала Ясна, дочь боярина Милована, – у отца были люди, говорили, что, дескать, если она опять мертвого принесет, значит, верно проклятая она, нечистая… И что нельзя князю жену такую держать… Надо, чтобы эту отослать, а ему другую бы земля Полянская выбрала, хорошую…