Убирая с плеча руку Ельги, Асмунд быстро огляделся, выискивая, чем бы сбить летучую тварь. Оружия у него при себе на пиру не было, все оставалось в дружинном доме. Но едва он успел подумать о своем мече, поднесенном Свеном на свадьбу, как перед глазами свернул клинок.
Как молния в темном небе, он рассек сумеречный воздух, взявшись из воздуха. Дико взвизгнув, однокрылая тварь упала, рассеченная пополам. Охнула Ельга, снова вцепившись в плечо Асмунда. Обе половинки твари задергались на полу, а потом исчезли без следа. Даже грязного пятна не осталось.
– Кто здесь, жма? – окликнул Асмунд, придерживая Ельгу и вглядываясь в полутьму.
Кроме них двоих, в избе никого не было. Но и однокрылой мыши больше не было.
Асмунд перевел взгляд на Ельгу.
– Это мне привиделось?
– Н-нет… – стуча зубами, ответила она. – Это она…
– Кто?
– Порча.
– А кто ее снял? Ты видела меч?
– Видела.
Они помолчали, стоя неподвижно и выжидая.
– Ну, теперь можно? – осторожно спросил Асмунд.
Ельга медлила, не зная ответа. Потом сделала шаг.
Постель исчезла с глаз – перед ней вдруг прямо из пола выросло дерево. Дуплистая кривая верба с пустыми ломкими ветвями и полуободранной корой воплощала собой бесплодие смерти. Ветви качались на невидимом ветру, тянулись к волосам, и Ельга живо попятилась. Доносился тихий заунывный вой. Он шел из дупла, из черного провала, куда поколения знахарок отсылают скорби и болезни – «на болото глухое, на дерево сухое».
Мелькнула человеческая тень. Некто невидимый, появившись лишь на половинку мгновения, вскинул меч, ярко блеснувший, и обрушил на дерево. Вспышка, оглушительный сухой треск – и все пропало.
Опять стало тихо.
– Еще что-то будет, жма? – настороженно спросил Асмунд.
Ельга просто ждала. Она уже сообразила: эти неведомые защитники – ответ на ее жалобы Свену.
– Присмотрись к мечу, – шепнула она.
Возле постели закружили белые тени. Они густели, уплотнялись, и вот перед застывшими, тесно прижавшись друг к другу, новобрачными тянулся целый хоровод из женщин. Молодые, со злыми несчастными лицами, зрелого возраста, с опущенными скобкой углами ртов, морщинистые старухи, все с растрепанными непокрытыми космами, они качались, как деревья на ветру, плотным строем преградив дорогу, трясли продранными рукавами.
«Мы были бесплодны, как верба сухая, и ты будешь… – выли их плотно сомкнутые рты. – Девять нас, девять… Завязано чрево твое на девять узлов, затворено на девять замков…»
Перед их белой стеной вспыхнули сразу три черных силуэта. Взлетели три сверкающих меча, каждый сделал быстрое движение – вниз, вверх, вниз. Вой перешел в беспорядочный визг, полетели белые обрывки, похожие на клочья тумана. И как туман, растаяли.