– Иное дело – я! – К счастью, куда больше Кольберну хотелось говорить о себе самом. – По матери я происхожу из рода конунгов Хейдмёрка. Эйстейн конунг, ее предок, лет семьдесят назад владел этой областью, но много лет воевал с Хальвданом Черным, который у многих людей отнял их владения вместе самой жизнью. Хальвдана, который утонул однажды в полынье на льду, сменил его сын Харальд. Ему было всего десять лет, когда он начал править, и сыновья Эйстейна, Хёгни и Фроди, надеялись, что теперь-то им удастся отстоять владения своего отца. Однако Харальд и брат его матери, Гутхорм хёвдинг, собрали большое войско и напали внезапно, пройдя через лес. Хёгни и Фроди узнали, что пришло вражеское войско, только когда оно стояло уже перед домом! Харальд приказал поджечь дом, но они выбрались наружу и сражались, как подобает конунгам. Там же они оба и пали, и на этом пресекся род конунгов Хейдмёрка. Теперь этой областью владеют потомки Харальда, а нам, потомкам Эйстейна, норны повелели водить дружину по морям, добывая честь и славу. Я еще расскажу вам, как мой отец, Стейнкиль конунг, ходил на Фландрию! Но кровь богов по-прежнему струится в наших жилах, и если где-то бог все же подарит мне возможность обрести собственную державу, я сумею править ею не хуже любого другого!
– Не сомневаюсь, что это так, – отвечал Ингер. – Истинно достойный человек сумеет отличиться в любом месте, куда поставит его судьба.
– Даже в Йотунхейме! – горячо подхватил Кольберн, бывший, как видно, не прочь забраться даже туда, если это даст возможность прославиться. – Ты совершенно прав, Ингер конунг!
В глубине души Ингер тоже был бы не прочь, если бы Кольберн забрал всех своих людей и отправился в Йотунхейм, чтобы больше никогда не возвращаться. Хоть тот и дал торжественные клятвы на оружии и золоте не посягать больше на его наследство, Ингеру делалось неуютно от мысли, сколько родовитых вождей оказалось изгнано из Северных Стран более сильными соперниками – Хальвданом Черным, Харальдом Прекрасноволосым, Эйриком сыном Энунда, – и теперь их потомки бродят по миру, уповая на свою божественную кровь и надеясь изгнать более слабого. Сам Ельг Вещий, по существу дела, был из числа этих изгнанников. У него хватило сил вырвать у судьбы себе хорошую долю, но Ингер сейчас заботился только о том, чтобы свою долю удержать.
На этих пирах неизменно присутствовал и Свенгельд. Даже если Прекраса верно разгадала его замысел – руками Кольберна расчистить себе дорогу к княжьему столу, – он никак не показывал, что раздосадован неудачей, и одинаково дружески обращался к обоим – Кольберну и Ингеру, – которые согласно тому замыслу сейчас уже оба должны были лежать в могиле. Не раз он приходил в избу к Ингеру, где князь и воевода без лишних ушей высчитывали, сколько наемников они смогут содержать и как побыстрее извлечь пользу из их клинков. После неудачного похода очень нужны были люди. Разместить их Свенгельд предлагал в Витичеве и в Вышгороде, расширив эти, заложенные еще Ельгом крепости, построив там новые дружинные дома, чтобы их засады