Мы прошли в мою комнату, и я сразу припомнил им случай с барбитуратами. Ребята переглянулись, и Паша добавил:
– Веселое было время. А главное беззаботное. Теперь мы таких школьников нечасто видим в нашем отделении реанимации.
– Народ умнеет, – добавил Михаил.
Они рассмеялись, а я лишь улыбнулся. Вскоре подтянулся Толик и мы без лишних прелюдий рассказали моим школьным друзьям об аварии. Далее шло повествование о Гленамар и коридорах астрала. О чистилище и уровнях ада, способностях находиться вне тела и отправлять заблудшие души с миром. Ребята выпили не по одной бутылке пива прежде, чем снова заговорили.
– Потрясающе. И все это ты видел без наркотиков? – дополнительно переспросил Михаил.
– Без каких-либо стимуляторов. Моя кровь была чище, чем у младенца.
– Вот так дела, – протянул Павел, – я так понимаю, мы приглашены сюда не о школьных временах разговаривать.
Я отрицательно махнул головой. Толик тем временем нашел на моем компьютере кадры из фильма «Коматозники», и, прокрутив до интересующей нас сцены, поинтересовался:
– Так в жизни сделать можно?
Ребята с интересом взглянули на американских актеров, по очереди вызывающих друг у друга клиническую смерть, и ненадолго задумались.
– Ну, вообще, конечно, дефибриллятором никто сердце не заводит, но и непрямой массаж сердца никто не отменял! – прервал тишину Павел. – Я бы лучше не останавливал сердце, а просто сильно его замедлил. Но ведь никому такое не может прийти в голову. Остановка сердца и его обратный завод – это серьезная штука. От аппаратуры зависит далеко не всё. Мы имеем дело не с механизмом, подобно часам, а со сложнейшей системой особо чувствительной и ранимой.
– Палыч прав, даже если мы на это отважимся, то не можем гарантировать успех предприятия. Предугадать такие вещи невозможно. Антон, сердце может не завестись с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. И даже если критически замедлить его на шесть минут теми же барбитуратами, останется багаж риска и побочных. Ты это понимаешь?
– Да, понимаю. Науке известно многое о нашем теле, но совсем неизвестно о душе. Я выходил и гулял в потерянных мирах, и пока моя душа была где-то там, тело не был способен разбудить ни один аппарат в мире. Мы можем рассматривать риск клинической смерти односторонне, а можем заложить часть успеха на то, что моя душа наверняка не потеряется и вернется.
– Главное, чтоб было куда возвращаться, – перебил меня Паша.
От этих слов у меня снова свело живот от чрезмерной тревоги.