Не остались в стороне от возможности перевести дух и экипажи изрядно потрудившихся БА-3. Отправив с вывозящими раненых машинами послание о потребности в тягаче - мотор заглохшего броневика словил клин из-за перегрева и теперь требовал капитального ремонта, они принялись обихаживать технику, заодно подсчитывая количество отметин от немецких пуль. И стоило отметить, что набиралось таковых изрядно. Даже рад заклепок оказались размозжены или срезаны, грозя привести попросту к потере броневого листа, случить еще одна такая заварушка до проведения восстановительного ремонта. Зато удалось наложить лапы на несколько немецких машин. Шрапнель, которой закидывала немецкие позиции артиллерия соседней 6-й дивизии, не пожалела не только солдат и лошадей, но и технику, приведя часть ее в нерабочее состояние. Вот один грузовой Бенц с парой легковушек они и притащили в свое расположение на буксире. Вообще машин было больше, но две из них к несчастью для трофейщиков добровольческого отряда завелись и потому тут же оказались реквизированы командованием дивизии. Зато на разбитые авиацией орудия вообще не нашлось претендентов и потому с освобождением от трудовых забот гусеничных тягачей, их также можно было начать вывозить, как и тысячи винтовок с сотнями тысяч патронов, которые, не считая, просто сваливали кучами под открытым небом. Могли бы, конечно, сваливать и в сараях, но абсолютно все доступные здания ближайших селений оказались забиты ранеными, коих уже набралось свыше четырех тысяч. А ведь санитарные команды то и дело продолжали приносить все новых и новых бедолаг, кто сумел протянуть до утра. Разве что многих из них ждало незавидное будущее смерти в муках, поскольку с медицинскими работниками в дивизии все было туго. Относительно нормальную помощь можно было получить лишь в оставшемся далеко позади Нейденбурге. Да и то, такая помощь была необходима, чтобы продержаться до момента попадания в ту же Варшаву или Новогеоргиевск. Рассчитывать же на полноценную операцию где-либо ближе, было глупо. Потому машинам отряда вскоре предстояло изрядно поработать, чтобы вывезти в тыл хотя бы своих. Лишь бы выдержали дороги, которые уже после прохождения пехотных колонн превращались в песчаное месиво. Немцам же оставалось рассчитывать лишь на крепость собственных организмов, ведь в ближайшие дни активно заниматься врачиванием их ран, уж точно никто не собирался.
А пока две дивизии пробовали друг друга на прочность, в среде генералитета русских войск шло свое сражение. Так командующий Северо-Западным фронтом, генерал от кавалерии Жилинский, имея информацию о победе одержанной армией Ренненкампфа и отступлении германской 8-й армии, требовал скорейшего продвижения вперед всех сил 2-й армии, чтобы перерезать противнику возможные пути отхода к Висле. Самсонов, хоть и просил дать отдых своим войскам, вынужден был подчиняться приказу прямого начальства, и двинул вперед 23-й, 15-й и 13-й корпуса, оставляя против накапливающихся на левом фланге войск противника лишь 1-й корпус, занявший без боя Сольдау. О том, где именно находился в этот момент 6-й корпус, обеспечивавший правый фланг его армии, он мог только догадываться, поскольку связи не было никакой. Да и слишком сильно оторвались войска от штаба армии, выдвинуть который ближе к фронту категорически запретил тот же Жилинский, что столь сильно ратовал за ускорение темпов наступления. Каким образом при этом командованию, находящемуся более чем в сотне километров от своих войск требовалось этими самыми войсками управлять, он не уточнял. Хорошо еще, что при штабе был оставлен 21-й корпусной авиационный отряд, оснащенный новейшими У-2, что позволило хоть как-то держать руку на пульсе, отсылая на аэропланах делегатов связи. Плохо было то, что аэропланов имелось всего 3 штуки, а корпусов в армии целых пять. И ведь командование этих самых корпусов еще требовалось как-то обнаружить, чтобы передать приказ на следующий день или получить сводку о реальном положении дел на их фронте!