Роуз подняла ладонь:
— Постой. С каким это «тем, другим мужиком»? У тебя не было возможности поговорить с Керэн.
Значит, это действительно было.
— Тот мужчина в твоей комнате, когда я пришёл поговорить. — На самом деле, если подумать, это было до моего ареста. Значит, он был у неё действительно любовником, а не вынужденной мерой…?
Роуз засмеялась, и совсем не своим обычным, подобающим леди смехом. Это был глубокий, утробный хохот, перемежавшийся странными, пронзительными носовыми звуками. Наконец она сумела выдавить:
— Ты действительно думал, что я спала с Манфрэдом? И с тюремщиком? Ты, наверное, очень низкого мнения о моём вкусе насчёт мужчин!
Сбитый с толку и выбитый из колеи, я прибег к юмору:
— Ну, ты, похоже, запала на меня, так что у тебя явно не все дома.
Этим я заработал лишь её обычный, вежливый смех, а потом она заговорила серьёзно:
— Ни с кем из них я не спала. Я сумела найти иные решения, хотя буду честной — если бы для твоего спасения это было необходимо, то я так и поступила бы.
Меня захлестнуло чувство облегчения, за которым последовала вина. Этот вопрос не должен был беспокоить меня, вне зависимости от того, что было, или чего не было. Иногда быть благородным — очень трудное дело. Однако одно сомнение продолжало меня снедать:
— Даже с Тирионом?
Роуз пылко сверкнула глазами:
— О, что касается этого мужчины, с ним я вообще не спала. Он был слишком первобытным, слишком животным, чтобы легко удовлетвориться. Всю ночь меня занимал. О нём я не жалею ни капельки. Вообще, мне даже немножко жаль, что ты его убил.
— Можно было просто сказать «да», — в гневе и ревности произнёс я. — Если он тебе так нравился, то незачем было меня спасать.
Она подошла ко мне, и похлопала по щеке, с абсолютной искренностью ответив:
— О, такой мужлан полезен для удовлетворения плотских страстей, Мордэкай, но ты — милее. — Прошло несколько секунд, прежде чем её напускные эмоции дали трещину, и она снова засмеялась.
Тут-то я и осознал, что она меня подкалывала.
— Это было жестоко, — сказал я, чувствуя себя глупо.
— А ты хотел бы знать, что произошло на самом деле? — спросила она.
Я был уже ни в чём не уверен:
— Не знаю. А следует? Прежде чем решить, подумай о Дориане.
Она улыбнулась:
— Ты определённо захочешь знать. — Затем она начала описывать всё, через что прошла за последнюю неделю, ничего не опуская.
Кое-что из этого меня злило, особенно про Тириона, но когда я узнал, как она его обманула, то не мог почувствовать одновременно радость и лёгкое сочувствие в его отношении. В конце он действительно чувствовал, что его предали. Но я всё равно бы его взорвал. В целом, я чувствовал себя ужасно из-за стресса, который она испытывала, и был поражён тем, что она вообще со всем этим справилась. Убийство Манфрэда стало шоком, и я видел, что из всего случившегося именно это больше всего её беспокоило.