— А потом? — задала она вопрос, и почти казалось, что она не хотела услышать ответ.
Я пожал плечами:
— Ну, признаю, я вышел из себя, но…
— Отец, не надо! — воскликнул стоявший рядом со мной Коналл.
— Сэр Коналл! — рявкнул Харолд. — Молчи, пока Королева с ним не закончила.
Тон его голоса меня разозлил:
— Харолд, не говори так с моим сыном. Он не имел никаких дурных намерений.
Харолд не ответил, но Ариадна жестом приказала мне продолжать:
— Пожалуйста, договаривай, Лорд Камерон. — В её голосе звучала обречённость.
«Почему она так расстроена?». Это была бессмыслица какая-то. Очевидно, Лиманд, или Эйрдэйл, рассказал им о моих действиях, но это не могло полностью оправдать их поведение. Бить Принцу морду — это определённо преступление, но я это сделал небезосновательно.
— Как я уже говорил, я вышел из себя. Девушка, которую он хлестал, была не старше двенадцати. Я сорвался, и так ему вломил, что он потерял сознание.
Ариадна была шокирована:
— Он был без сознания?
Я кивнул:
— Знаю, что она была его собственностью, но даже принцам закон не позволяет так обращаться с ребёнком. У неё по всему телу рубцы. Кто знает, как долго он над ней измывался, и что ещё он с ней делал? Прости меня за эти слова, но твой муж — чудовище.
Разгневавшись, Королева повысила голос:
— Тогда тебе следовало привести его ко мне! У тебя были доказательства его преступления. Были свидетели. Тебе следовало позволить закону с ним разобраться! Я его недолюбливала, но такое! Как я могу оправдать твои действия?
«Да я его просто ударил… один раз». Неужели это было так плохо?
— Доказательства по-прежнему у меня. Девушку я взял с собой к себе в дом. Её тело — достаточное доказательство, и свидетели никуда не делись. Спроси их. Некоторым из них могут и соврать для него, но наверняка одного или двух можно убедить рассказать правду.
— Мы их опросили, — сказала Ариадна. — Их показания совпадают с твоими, как и рассказ Лорда Эйрдэйла.
— Тогда ты знаешь, что он — чудовище, — объявил я.
— Ты что, совсем не раскаиваешься, Морт? — сказала Ариадна. — Пусть он был чудовищем, но ты хладнокровно убил его, пока он лежал без сознания.
Я что, настолько сильно его треснул? Нет, не может быть. Перед уходом я убедился, что его сердце по-прежнему бьётся. Он был жив. Я с отвисшей челюстью оглядел лица остальных людей в комнате. Их холодные взгляды не оставляли сомнений в том, что Лиманд был мёртв.
— Я его не убивал! — ляпнул я. — Он был жив. Я вырубил его, после чего занялся девушкой. Когда я забрал её, и ушёл, он всё ещё был жив.
На лице Королевы появился проблеск надежды: