».
«Я чувствовала себя брошенной, хотя мы с ней и так никогда не были близки. Думаю, отец мог бы и присоединиться к ней, но он чувствовал, что должен закончить растить меня — и поэтому остался. Он продолжал свои исследования, и заботился обо мне, но когда мне исполнилось восемнадцать, с ним произошёл несчастный случай. Он просто поскользнулся и упал, но ударился головой. После этого он вроде был в порядке, но несколько часов спустя он умер от разрыва кровеносного сосуда в мозгу. Он умер так внезапно, что у него не было возможности, не было свободы выбора — он не выгрузился».
Мэттью ответил:
— «Пока что я понимаю. Тогда с чем же ты недавно говорила?»
— «Это был общискин, общий искусственный интеллект. Мой отец работал исследователем в области искусственного интеллекта, и одним из его личных проектов было создание искусственного помощника, чего-то вроде клона его самого. Это машина, и она лишена истинного сознания, но во всех остальных отношениях она разумна. Он дал ей копии собственных воспоминаний, и назвал своим именем».
Мэттью нахмурился:
— «Это совсем сбивает с толку».
Керэн согласилась:
— «Он как картина. Он выглядит как Папа, говорит как он, имеет многие из его воспоминаний и знаний, и запрограммирован действовать как он, насколько возможно — но это на самом деле не он. И ему всё это известно, но, похоже, он предпочитает обращаться со мной так, будто я — его дочь».
— «А ты как к этому относишься?» — спросил Мэттью.
Она закрыла глаза:
— «Я скучаю по Папе. Общискин, которого он оставил, очень похож на него, вроде прощального письма от любимого человека. Я решила подыгрывать ему — потому что ничего другого у меня нет».
— «А что твоя мать?»
Керэн сжала челюсти:
— «Она — холодная, и работа её всегда интересовала больше, чем я. С тех пор, как она выгрузилась, я в лучшем случае раз в год получала от неё весточку. Я ей просто недостаточно интересна».
Он чувствовал лежавший за её словами невысказанный гнев. Керэн пыталась скрыть боль, даже от себя, но та протекала через её мысли. Он не знал, как ответить. Определённо, его рассказы о жизни его собственной семьи ей не помогут.
Они полетели дальше, над бескрайними лесами и холмистыми равнинами. Для Мэттью это выглядело как печально пустой мир, без какого-либо следа миллиардов людей, которые когда-то здесь жили, если верить рассказанному Керэн.
С воздуха ему были видны следы того, что когда-то всё было иначе — в листве и деревьях были странные закономерности, указывавшие, что в некоторых местах лесопосадки были моложе, чем в других. Длинные ряды молодых деревьев располагались там, где когда-то были дороги, а прямоугольные пятна отличного по цвету подлеска указывали на ныне отсутствующие здания. Ему казалось, будто этот мир был брошен.