Мэттью и Мойре исполнилось тринадцать, Коналлу — девять, а Айрин — семь. Коналл и Айрин пока что не выказывали никаких признаков магических способностей, но это не было неожиданным. Я даже не был уверен, что справлюсь, если это всё же случится. С близнецами и так уже было непросто, и если бы они не были довольно спокойными, то я не знаю, как бы я не дал им убиться.
Мойра всё ещё была милой как никогда, но её настроение начало колебаться порой непредсказуемым образом. Со мной всё было не так плохо, но с Пенни они будто переключались между лучшими друзьями и враждующими союзниками. Я говорю «враждующие союзники» потому, что я выяснил, что даже если они ссорились, то последним, что хотелось сделать мне (или Мэттью) — это вмешиваться. Они объединялись против нас подобно диким тиграм, если мы вступали в их таинственные ссоры.
Тем не менее, моя дочь всё ещё была довольно беззаботной, особенно по сравнению с другими девочками её возраста. Может, дело было в моём оптимизме, но я не видел никаких признаков того, что она станет хоть частично такой же капризной, как Элэйн, когда вырастет в женщину. Её навыки волшебницы быстро развивались. Сильно помогал тот факт, что рядом с ней был её отец и другие волшебники, чтобы помочь ей научиться. Наблюдая за её ростом, я мог лишь вообразить, насколько проще это было бы для меня, если бы меня так же кто-то наставлял.
Её навыки зачарования были удовлетворительными, но особого интереса к этой области она не проявляла, по крайней мере — пока, хотя её особый дар, как потомка рода Сэнтир, был весьма очевиден. Она больше не поддерживала стадо разумных мягких игрушек, но у неё всё ещё было две или три, служивших ей близкими друзьями и советниками. Они были из числа довольно сложных созданий, и требовали некоторой подпитки каждые несколько недель. Она также могла быстро и импульсивно создавать существа поменьше из одной лишь магии, прилагая, судя по всему, минимальные усилия. Мне приходилось быть постоянно настороже, ибо её маленькие союзники часто следовали за мной повсюду, следя за каждым моим шагом. Моей дочери эта игра нравилась, хотя меня это иногда раздражало.
С Мэттью они отличались как ночь и день. Его характер был тихим, задумчивым и более интровертированным. В магическом плане он был сильнее своей сестры, и по мере его взросления я начал гадать, вырастет ли он даже сильнее меня. Он обладал глубоким интересом к зачарованию. Это было общей нашей чертой, хотя его разум часто уходил в направлениях, которые я никогда не рассматривал. Каждый день приносил сюрпризы, когда он начал разрабатывать собственные идеи. Я познал отцовскую гордость, наблюдая за ним, и надеялся, что однажды его изобретения изменят мир.