— Да, это хорошо, но суть не в этом. Люди знают, что ты волшебник, и люди в Уошбруке знают, что ты можешь лечить некоторые вещи. Благодаря одной только этой малости к нам постоянно идут люди, ищущие твоей помощи. Если они узнают, сколь многое ты можешь, то нам покоя не будет. Сейчас дело лишь в переломах и мелких ранах, но если люди узнают, что ты можешь исправлять скошенные носы, или выпрямлять хромую ногу… видишь же, к чему это приведёт. Видишь же? Люди потянутся отовсюду, желая излечиться от самых разных болезней и недомоганий.
— Есть много такого, что я не могу исправить, — поправил я её.
— Но они-то этого знать не будут, — возразила Пенни. — А когда ты скажешь им об этом, то будут винить тебя за то, что ты отказываешься пользоваться своим даром. Тебя и так уже винят слишком за многое из того, в чём ты был не виноват. Не позволяй им возлагать тебе на плечи ещё и эту ношу.
Я кивнул:
— Твои слова очень разумны. Вот поэтому-то я и постоянно ношу личину.
Она прикусила меня за ухо:
— Дурость бессмертна.
— Ну вот, теперь ты используешь мои слова же против меня.
— Разве я не права? — с улыбкой сказала она. Затем отстранилась. — Идём спать. Поздно уже.
Я последовал за ней, на ходу крепко сжав её пятую точку.
— И думать забудь, — сказала она мне. — Я сегодня не в настроении.
— Чёрт.
* * *
Как обычно, на следующее утро мир начал медленно вторгаться в мою жизнь, но мне было тепло, а кровать была мягкой, поэтому я проигнорировал мир. Утренняя пора была одновременно моим самым любимым и самым ненавистным временем суток.
Полагаю, что это зависит от обстоятельств каждого конкретного утра, но одно было наверняка: утро было либо хорошим, либо плохим. В хорошее утро я медленно просыпался, обычно — с Пенни под боком. Такое утро было мягким и пушистым, полным благодарности за тёплую кровать, и без каких-либо требующих внимания дел. Такое утро было наполнено запахом волос моей чудесной жены, теплом её спины рядом со мной, и, если мне очень везло, дерзкими постельными играми перед тем, как мы представали перед остальным миром.
Утро другого типа было менее добрым. Нет, это мягко сказано. Утро другого типа было невзгодой, которая заслуживала холодной смерти. Такое утро состояло из быстрого старта, срочных событий, холодного пола, и босых ног, или, учитывая мою лишённую гарантий жизнь, оно порой было опасным.
Если уж на то пошло, то моей величайшей целью в жизни было довести число хорошо начинавшихся дней до максимума, и свести другого типа утра к минимуму.
Сегодня я надеялся на хорошее утро. У меня были все причины его ожидать. Я лёг не слишком поздно, с моей самой лучшей подругой под боком, и на горизонте не было ничего опасного. Всё это предвещало только хорошее. Однако были и другие переменные, состояние которых всегда было неопределённым. В основном — какое пробуждение было у моей жены.