Затем я ушёл, и выбрался в лес, шагая без света. Волшебнику редко требовалось освещение для разбирания дороги. Отойдя достаточно далеко, я вытащил из рюкзака кусок ткани, и развернул его на голой земле. На ткани был нарисован узор телепортационного круга.
Используя ещё одно заклинание, я скопировал узор на землю под тканью. Когда я снова её поднял, чтобы упаковать обратно, на земле остался круг, состоявший из чистого света. Эта идея пришла мне в голову лишь недавно, но она делала создание новых кругов гораздо более быстрой задачей. Мне нужно было лишь добавить ключи, и круг будет готов к использованию. Это я проделал с помощью серебряного стило, вытащенного из мешочка у меня на поясе.
Основным недостатком было то, что этот круг просуществует лишь считанные минуты. Он угаснет вскоре после того, как я отбуду, но для моих целей это подходило идеально. Я предпочитал не оставлять никаких доказательств моего присутствия.
Шагнув в круг, я приготовился телепортироваться домой, а затем на секунду замер. Что я скажу Пенни? Я возвращался позже, чем обещал, и, что хуже, я уже поел. Я похлопал по своему животу. Тот был немного больше, чем был в мои более молодые годы.
— Тут, наверное, есть ещё место для добавки, — объявил я деревьям.
Если я съем достаточно, то она, возможно, не осознает, что я совершил акт кулинарной неверности.
Когда я добрался до дома, она ждала меня. Не прямо у дверей, но магическим взором я увидел, как её голова повернулась, когда я вошёл внутрь. Узы с драконом дали моей жене исключительный слух, помимо всего прочего.
Пенелопа Иллэниэл сидела в гостиной, с чашкой чая на столе рядом с ней, и с книгой в руке. Она была не из числа людей, засиживавшихся допоздна, в отличие от меня, поэтому я понял, что ждала она меня.
Бросив шапку на вешалку, я повесил свою куртку, и поприветствовал её.
— Поздно ты, — сказала она, не поднимая взгляда от книги.
— Прости, — попросил прощения я.
Она не отрывала взгляда от страницы:
— А я готовила.
Я дёрнулся. Этого я ожидал, но мне всё равно стало неудобно. Как Графине ди'Камерон, моей жене редко выдавалось готовить дома, как это делало большинство женщин. То, что для них было ежедневной рутиной, для неё было удачной редкостью, особенно теперь, когда все наши дети снова были дома.
— Я всё ещё голоден, — солгал я.
Она подняла на меня взгляд:
— Уже остыло.
— Остывшее или нет, я обожаю всё, что ты готовишь, — ответил я.
— Лжец, — ответила она. — Ты не любишь мои пирожки с мясом.
Я пожал плечами:
— Ну, это справедливо, но я не люблю ничьи