То, что мачеха бранилась, как пьяный кузнец, это было для Лиссы не новостью, а вот то, что отец не стеснялся в выражениях, неприятно покоробило. Но, видно, жена оскорбила его очень сильно, раз такой спокойный и, в общем-то, доброжелательный человек, как граф Силвэйский, позволил себе подобныевыражения. А то, что измена оскорбление не шуточное, это девочка прекрасно поняла.
Многие взрослые считают, что пониманию детей серьезные вещи не доступны. Ну, так это они так думают, а ребенку, почти подростку, в десять зим, как раз все понятно. Вот знаний маловато… это да-а.
«— Только если поцелуи это не измена, о которой говорил отец, то, что же такое делала мачеха с другими мужчинами, чего он ей простить не может?» — задалась закономерным вопросом Лисса. В ее-то личном опыте и поцелуев, понятное дело, пока не было, но вот на праздниках и в деревне, и во дворце случалось не раз натыкаться на целующуюся парочку, поэтому какое-никакое представление о них она имела.
Пока ребенок рассуждал о вещах довольно сложных для его восприятия, шаги отца успели затихнуть, и Лисса решила тоже потихоньку выбираться из комнаты. Но тут ее внимание привлекли звуки из кабинета: сначала послышались всхлипы, потом какая-то возня и следом резкий звук бьющегося стекла. От последнего неожиданного и громкого звука девочка вздрогнула, и сперепугу опять завернулась в ткань. А из комнаты, из оставленной открытой настежь двери, до слуха девочки долетали уже вполне различимые слова, произносимые злым голосом:
— Сволочь! В обитель он захотел меня упрятать! Ха, как бы ни так! Не графиня я ему видишь ли! Буду я сама с проблемами разбираться — ага, как же! Посмотрим еще кто кого! Ты у меня сам за все заплатишь, гад заносчивый!
Следом за этими словами из кабинета вылетела мачеха и, подобрав полы мятого пеньюара, побежала к лестнице наверх. Если б Лисса уже не пряталась в складках портьеры, то, скорее всего, она бы и не успела укрыться, столь стремительными были движения женщины.
В тот раз они пробыли в родном замке еще дня три. Мачеха так и просидела все это время в своих комнатах, не выходя к ним. А потом, к радости девочки, они с отцом уехали.
Следующий месяц граф с дочерью провели в столице: участвовали в Великом Весеннем празднике, традиционно захватывающем весельем и королевский дворец, и улицы города, ходили по гостям и принимали участие на первых, устраиваемых в этом году пикниках.
Только, видно, тот скандал, что случился незадолго до их отъезда из дома, сказался на отцовском здоровье. Он стал быстро уставать, и даже их утренние тренировки теперь заканчивались для него одышкой и сильным сердцебиением. Граф, как и многие крепкие мужчины, которые в жизни не знали не то, что серьезных болезней, но и обычной простуды, звать лекарей не хотел до последнего. Лишь наведался к ближайшему аптекарю и купил там каких-то укрепляющих капель. Сначала лекарство неплохо помогало, но спустя всего десятницу и оно перестало действовать.