Глава 11. Lucky, lucky, lucky me…
Балкон, нависающий над ареной, словно средневековый подъемный мост, имел в ширину всего пару шагов. Ограждение было недостаточно высоким, чтобы не бояться нырнуть вниз, Бык не любил туда выходить. Беснующаяся толпа под ногами напоминала бурлящую воду, упадешь — пропадешь, затопчут или разорвут, если признают одного из владельцев.
Страсти на тотализаторе разгорались нешуточные, те, кто проигрывал последнее или ставил в долг, в отчаянии были способны свернуть шею любому, кого считали виновником. Их связывали и спускали охладиться в люк, к баракам, а потом делали предложение: пойти в кассины, заработать денег, расплатиться с долгами и купить билет домой. То, что такой момент никогда не наступит, естественно, умалчивалось, напротив, всячески обнадеживали. Главным было получить согласие в письменном виде, Хиотис настаивал на этом.
Сегодня на балкон пришлось выйти следом за Шаманом, отказаться было неудобно. Вместе с Саммю и Язмином Шаман составлял Комиссию по распределению испытаний. Комиссия назначала условия поединка, оспорить их было нельзя. Если Шаман говорил, что сегодня вместо сетки будет колючая проволока, значит, так и должно быть. Если вместо двери ставили тонкую резиновую перемычку или не ставили дверь вовсе — это было персональным невезением отдельно взятого кассина, а не беспристрастной комиссии. Также Шаман заведовал всеми силовыми установками Колизея и программой, анализировавшей ставки и перспективы.
На балконе, на фоне прожекторов и разноцветья одежд зрительского зала, торчали двое подростков, бесстрашно свешиваясь вниз через бортик, чтобы лучше видеть арену.
— Дебютанты, — Бык предусмотрительно остался в дверях, держась за косяк. — Малой и Киршан. С прошлой недели рекламируем. Как ставки?
— Хорошие, пока до дела не дошло, — усмехнулся Шаман, доставая свой сканер. — Вряд ли будут такими же после боя. Лучшее, что можно сделать в такой ситуации — дать им красиво умереть и больше с таким товаром не связываться.
— Девчонка постарше, — Бык сказал это так, словно и шансов выжить на арене у нее больше. — Ей четырнадцать.
— Бабы нервные, мало кто больше пяти боев держится.
Шаман пронзительно свистнул, девочка обернулась, толкнула мальчика локтем, и они вдвоем покинули крепостной мост, подошли, касаясь плечами. Оба были чисто отмыты, войлок на девочке был не совсем замотан, а приспущен, как индийские сари, и в этой демонстрации худого и голого плеча было что-то кокетливое. Лицо Киршан было худым, веснушчатым и очень напряженным. Поздоровались они тоже хором.