— В чем дело, Эндрюс? — спросил Лаудер, не отрываясь от винного разнообразия, изложенного на трех листах. — Подозреваете, что здешние рестораторы готовят хлебные палочки по рецептам Борджиа?
— Нет, сэр, — Гейл поспешно отвел глаза.
Пожилой официант подошел к ним со своей книжечкой и карандашом, приветливо улыбнулся сначала Гейлу, потом перевел взгляд на Лаудера.
— Что жела…
После этого он уронил карандаш, попятился и исчез в дверях.
Гейл, открыв рот, посмотрел ему вслед.
— Что с ним?
— Понятия не имею, — хладнокровно ответил Лаудер, продолжая свое чтение.
Официант появился через несколько секунд, вместе с администратором и метрдотелем, они втроем остановились на расстоянии от столика и замолчали, как изваяния.
— Извините, мы можем сделать заказ? — раздраженно спросил у них Гейл, не дождавшись никакой реакции. — Или еще подождать?
— Конечно, сэр, — пискнул администратор.
— Не хотите перейти в зал? — эхом отозвался метрдотель.
— Не хотим. — Гейл торопливо прижал локтем меню на нужной странице. — Нам спагетти болоньезе, ризотто с креветками, салат «Цезарь», сырную тарелку и…
Он хотел спросить Лаудера, какое вино брать, но тот сам произнес фразу, непонятно что означающую:
— Вилла Бланш Пикпуль де Пине.
Как ни странно, официант его понял и наклонил голову в знак согласия.
— А на десерт два капучино и тирамису, — быстро добавил Гейл.
Официант исчез, администратор и метрдотель продолжали стоять. Какой-то толстяк боком протиснулся на веранду с бокалом, чтобы усесться напротив них и тоже начать таращиться.
Гейлу стало не по себе. Он незаметно бросил взгляд на окна ресторана — несколько голов из зала были повернуты в их сторону, а кто-то даже стоял у стекла вплотную, при этом никто не разговаривал, как в завязке дешевого триллера.
— Почему все смотрят на нас? — прошептал он.
Лаудер отложил меню и проследил направление его взгляда.
— Существуют такие расстройства психики, при которых кажется, что являешься центром всеобщего внимания и манипуляций, — небрежно ответил он. — Последняя стадия рефлексии, именуемая самопоглощенностью. Один шаг до паранойи.
Гейл потер лоб.
— Можно выйти, сэр?
— Можно.
Уходя, он краем уха услышал слова Лаудера, обращенные к метрдотелю:
— Basta con questo spettacolo, per favore.
— Sì, Signore. Un momento.
Когда Гейл вернулся, в зале ресторана были опущены шторы. Плетеную ширму от ветра растянули так, что столик оказался отгороженным не только от здания, но и от части улицы. Скатерть заменили, принесли новую хлебную корзинку и даже зажгли пузатенькие свечи, что, по мнению Гейла, было уже лишним, до темноты еще два часа.