— Теперь я понимаю, — взволнованно сказала она. — Ты за большевиков, Петрусь.
— Да, Татьяна. Когда начнется революция, я с винтовкой пойду против буржуазии. У большевиков программа лучше всех: земля — крестьянам, а фабрики — рабочим…
Таня слушала с увлечением. Вспоминала свои недавние «просвещенские» идеалы…
А Петрусь расспрашивал о ней, об отце. Не сводил глаз с Тани, притихший, очарованный.
— Часто снится мне какая-то русалка, — признался Петрусь. — Все будто плачет надо мной, поет грустные песни и расчесывает мои кудри, а потом обернется чайкой, простонет и исчезнет в волнах. Просыпаюсь и говорю себе: «Это Таня». Она выросла и стала красавицей. А вот плачет, думаю, не она, а душа моя, оттого что никогда не встречу Таню. И вот… счастье… Но теперь вижу, что ты красивее той русалочки.
Таня молчала. «Если она сразу пойдет домой, я умру», — подумал Петрусь. Но нет, они долго еще шли улицей под осинами навстречу далекой девичьей песне.
И вдруг свистнул в левадах соловей, защебетал, изумляя мир, защелкал звонко. Ему отозвался второй, третий… Рассыпались хрустальные звоночки, защелкали серебряные трели. Природа наполнилась чарующими звуками, даже сияние луны затрепетало.
— На Кубани нет соловьев, — вздохнула Таня.
Слушали долго, пока Чумацкий Воз[10] не опрокинулся дышлом в Сулу. Наступил рассвет, повеяло прохладой. На лице Тани заиграли розовые тени, Петрусь взял ее за руку.
— Таня, оставайся здесь…
Она освободила локоть.
— Может, и приеду сюда навсегда… Но не одна, Петро…
Он побледнел, долго молчал, наконец решился:
— У тебя есть хороший друг?
— Есть, Петрусь, — и улыбнулась нежно, вспомнив Иванко. — Он очень похож на тебя… Ой, как похож! И у него что-то такое же соколиное, хорошее в глазах…
Таня открыто посмотрела на взволнованного парня.
— Доброй ночи, — пожелала и засмеялась: уже пели петухи, гремели подойниками хозяйки в сараях, розовел за садами горизонт.
— Таня, возьми…
Он протянул ей букет.
— Спасибо, Петрусь. Повезу на Кубань.
— Неужели?
— Непременно… Пучочек чебреца! Он будет напоминать о тебе, таком славном казаке, об Украине, об этой лунной, сказочной ночи…
Они разошлись. И никогда не встретятся. Разве что во сне, в ночных видениях Петрусь увидит Таню, будет говорить ей нежные слова любви, петь красивые песни. А затем отшумит революция, посеребрятся черные кудри Петруся, покроется его крепкое тело боевыми шрамами, согнутся молодые плечи, но он все еще будет писать на Кубань, звать Таню, кликать через тысячу верст. И… ответа не получит…
…Спустя несколько дней Таня повезла бабушку на Кубань. Приехав в Попутную, старушка ощупала свою дочку, Наталью Семеновну, и ужаснулась: