Таня Соломаха (Плачинда) - страница 67

— Чего мотаешься голодный? — накинулась Шпильчиха на сына, когда тот выскочил из-за угла.

— Эт, не до обеда, мама! — махнул рукой — и шмыг в хату.

Заныло в груди матери. Что случилось, ой, горюшко?.. Пока подбежала, шаркая ногами (в незашнурованных башмаках), к дверям хаты, Сергей, уплетая пирог, уже стоял на пороге, в своей азиатской мохнатой бурке, подаренной братом. Поблескивал кинжал, болталась сабля.

— Стой! Куда?.. — вскрикнула на все село.

— В поход, мама!

Он кинулся в небольшой сарайчик седлать мазаевского дончака.

У Шпильчихи помутилось в голове. Как же это? И он, Сережа… Наклоняясь вперед, тяжело пошла к сараю, твердо уперлась руками в дверной косяк, заслонила собой выход.

— Слышишь, Сергей? Я тебя никуда-никуда не пущу. Ты у меня один остался.

Юноша молча оседлал коня, отвязал его и направился к выходу.

— Мама, пропустите!

— Никуда, ни за что, Сергей!

— Я боец революции, мама.

— Ты мой сын… Хоть ты послушайся меня…

Он представил себе, как сейчас, в это мгновение, на площади гарцует Иван Богдан, а отовсюду подлетают красные казаки.

— Пустите, мама, довольно!

— Не смей! Привяжи коня, чертов гицель!

Тут дончак, рванувшись на свободу, больно ударил Сергея. Юноша оттолкнул руку матери. В отчаянье Шпильчиха упала.

— Эт, вот еще!.. — подосадовал Сергей, выбегая с конем.

— Мама… — Он хотел было подойти к ней, поднять ее, утешить (мать сотрясалась от плача), но где-то в станице проиграл горн.

Сергей взлетел в седло, конь легко перепрыгнул через плетень.

Больно отозвался топот конских копыт в сердце матери…

После тяжелой армейской службы в 1877 году казак драгунского полка Трофим Шпилько возвратился в родную Шпаковку Конотопского уезда, на Черниговщине. Сын крепостного, безземельный Трофим застал свою многочисленную семью в нищете, в наймах у помещика.

Двенадцать лет верной службы за «веру, царя и отечество» не дали драгунскому рубаке никаких прав на собственный уголок, на клочок земли. Приходилось идти батрачить, скитаться по экономиям.

И Трофим Шпилько, как и тысячи его земляков, двинулся со своей семьей на Кубань. Манила обездоленных, голодных хлеборобов легенда о свободных землях по Тереку, Дону, Кубани, рассказы о плодородности ставропольского плато.

Но что ожидало Трофима Шпилько, у которого не было ни денег, ни скота, ни инвентаря? Вырыл себе землянку в Попутной и с ходу — в наймы.

Так и умер Трофим Шпилько, не сделавшись самостоятельным хозяином. Семья осталась в беспросветной нищете. Сыновья разошлись по людям. Старший, Денис, обучался у армавирского сапожника, Назар пошел молотобойцем к кузнецу, а Володя подался батрачить к помещику Мазаеву. И только Сергей остался при старенькой матери. Это была ее радость, утеха, ее здоровье, помощь.