Миронов было и след его потерял, как однажды в его кабинет вошел щегольски одетый стройный лейтенант. На груди медаль «За отвагу» и значок «Отличник милиции». Энергично вскинул руку к головному убору, доложил:
— Лейтенант Осокин…
— Николка! Неужто это ты? — воскликнул Миронов, не дав ему договорить.
— Так точно, товарищ майор.
— Значит, в милиции служишь?
— Так точно!
Стоило Алексею Павловичу войти в кабинет и взглянуть на Осокина, как стало ясно: дело не продвинулось ни на йоту. Он взял протокол допроса и углубился в чтение:
«… — Когда, гражданин Никифоров, вы виделись с матерью последний раз?
— Недели две тому назад.
— Вы поссорились?
— Нет, был в командировке.
— Какого числа возвратились?
— Двадцать второго.
— И не навестили мать?
— Нет.
— Мимо же проходили…
В ответ — молчание.
— Ключи от ее квартиры брали с собой?
— Нет, они висели в прихожей.
— А жена навещала вашу мать?
— Думаю, что нет.
— Почему?
— Мать мою жену не признавала, не разговаривала с ней.
— Из мужчин у вашей матери были друзья или близкие знакомые?
— Похаживал один хахаль. Жениться вроде бы собирался.
— Как его фамилия?
— Не знаю.
— Видели его?
— Видел однажды.
— Разговаривали?
— О чем с ним, плешивым, говорить?
— А палец чем лорезали?
— Да так, нечаянно. Банку открывал…
— У вашей матери были драгоценности?
— Да, были.
— Где она их хранила?
— В серванте, в шкатулке.
— На шкатулке обнаружены следы — отпечатки пальцев. Не вы их оставили?
— Не убивал я мать.
— Ас какой целью к ней заходили?
— Попросить деньжат.
— Своих не хватает?
— Иногда не хватает.
— Знаете, где мать хранила деньги?
— Знаю, в коробочке. — Помолчав, добавил: — И в сберкассе.
— А-где коробочка сейчас?
— Не знаю. Да не убивал я. Не убивал, слышите! Мать же она мне!..»
Алексей Павлович откинулся на спинку кресла. Не спеша закурил, морщась от дыма, которым за вечер весь прокоптился. Задумчиво сказал:
— Его тоже понять можно. Мало того, что мать потерял. Худо ли, бедно ли, а красненькие она ему подбрасывала. Да и приютить в непогоду могла. А теперь нет родного человека…
— Больше того, легла тень тяжкого подозрения, — вставил Осокин.
— Вот именно. Ну, а ты, Николай Иванович, что обо всем этом думаешь?
Осокин пожал плечами:
— Боюсь, Алексей Павлович, пока ответить что-нибудь определенное.
— Где он?
— Никифоров?
— Кто же еще?
— В соседнем кабинете.
— Ну, что ж, утро вечера мудренее, когда рассветет, будет виднее. А сейчас ho домам.
Утром, как и условились, собрались у места происшествия. Распределили между собой дома и сразу же принялись за работу.
На первом этаже дверь открыл мужчина лет сорока, жилистый, с мелкой сетью морщин на скуластом смуглом лице. Майору показалось, что он где-то видел этого человека. Но не стал насиловать память, коротко бросил: