— Приходили за продуктами, значит, — прервал его Миронов. — Какие такие продукты в квартире? Что там — магазин, склад? Вы хорошо подумали?
— Я говорю чистую правду, поверьте. Сначала, конечно, я заехал в магазин. Мне там сказали, что директора нет, ушла сегодня пораньше домой. Вот я и решил заехать к ней на квартиру… Она сказала, чтобы я зашел перед праздниками. Постарается выполнить свое обещание. Я оставил ей сто рублей на продукты. Деньги положил на сервант под гранитную глыбку. Никифорова видела. И ушел. Времени было около восемнадцати часов.
— Никаких денег на серванте мы не нашли, когда осматривали квартиру.
— Я говорю, как было. Четыре купюры по двадцать пять рублей. На одной из них я надписал имя невесты — Настя. Это я сделал, когда получил получку. Ужасно, конечно, что тебе не верят, а ты не можешь ничем подтвердить…
Арева встала, давая понять, что допрос прерывается.
— Вы говорите, Овчинников, что мы не верим вам? Почему же… Обстоятельства вынуждают нас… Рассказывать вы стали под большим прессом улик… Вот и выходит, что кое в чем нам надо еще убедиться, проверить, сопоставить.
— За что Овчинников мог убить Никифорову? — оставшись в комнате с Аревой, вслух размышлял Миронов. — Личных счетов между ними не было. Встречались один раз, при весьма благоприятных обстоятельствах. Была небольшая обида… Но не такая, чтобы убивать человека. Нет, из-за этого не убивают. Цель убийства — ограбление. Но у Овчинникова ничего не найдено. И вообще: пропала всего одна брошь. Где она? Может, все-таки между Никифоровой и Овчинниковым произошла ссора? Как об этом узнать? Как же все это непросто…
— Конечно, непросто, — заметила Антонина Яковлевна. — Но коль скоро возникло сомнение, его надо проверить.
Миронов подошел к окну. Над крышами домов плыли тяжелые тучи. В приоткрытую форточку сочилась прохлада.
Раздумья оборвал легкий стук в дверь. В глазах стремительно вошедшего Осокина угадывалась важная новость.
— Звонили из приемника-распределителя, — сказал он. — Для установления личности задержана женщина, назвалась Мельниковой из Курска.
— Ну и что? — спросил Миронов, почувствовав волнение.
— А то, что у нее изъята брошь, похожая на описанную нами в ориентировке.
— И ты, Коля, так спокойно говоришь об этом! — воскликнул Алексей Павлович. — Когда звонили?
— В ваше отсутствие. В десять сорок пять.
— Что ж, хорошие вести.
— Считай, удача, Алексей Павлович.
— Все может быть. Аревой сообщил?
— Да, она ждет.
Раздался звонок.
— Вы, Антонина Яковлевна, словно подслушали наш разговор. — Лицо Миронова расплылось в улыбке. — Да-да, телепатия. В курсе. Готов выехать. Договорились.