В фигурном катании всего 6 разных прыжков: аксель, сальхов, ритбергер, тулуп, флип и лутц, но я их не знал. Не знал даже то, что знали люди, далекие от фигурного катания, – тот же тулуп. Флип запомнил, потому что мне нравилось слово. А сальхов называл так и вовсе сариков. Я, конечно, начал тренироваться, но ничего у меня особо не получалось – я был хуже всех. У меня на тот момент даже не было никакого разряда – того же юного фигуриста, что сдается лет в 6. С шестилетками я, 9-летний, и пошел получать разряд – дылда среди маленьких детей.
Я очень хорошо помню тот момент, потому что началась моя взрослая жизнь. Со мной пошел сам Тюков, он тренировал старших ребят, сборников, и на меня до этого момента даже не смотрел. Я тогда понял, насколько он крут: после каждого выполненного элемента он сажал меня на скамейку и давал советы и рекомендации, помогал, не орал, как другие тренеры. В итоге я сдал на свой первый разряд, получив того самого «юного фигуриста» в таком позднем для фигурного катания возрасте. Для всех детей это было игрой, а для меня уже соревнованием. И то, что лучший тренер, работающий со взрослыми, пришел и помогал мне, даже то, что он просто пришел к, казалось бы, бесперспективному мальчишке, многое для меня значило.
Дело в том, что только ленивый не сказал ему, что меня надо отчислить: я занимал место в бесплатной группе, явно не дотягивая до уровня остальных. Для меня загадка, почему меня держали, почему тренер всегда заступался за меня, что он во мне видел. Тем более что я сам не проявлял никакой любви к этому виду спорта, хотя уже и относился к нему спокойнее. Иногда мне вроде как что-то нравилось. Конечно, тот факт, что можно было забить на учебу, значительно облегчал жизнь. Родители перестали требовать оценок, учителя традиционно относились к спортсменам снисходительно – дескать, что с них взять. Да и в бытовом плане жить стало проще – мне многое сходило с рук из-за того, что я ходил на тренировки.
Примерно лет в 10 я поехал на свои первые соревнования. Я точно помню, это был город Березники, примерно в 200 километрах от Перми. Естественно, я очень хотел поехать на поезде с ребятами и уговаривал родителей. «Может быть, это мой единственный шанс в жизни, когда я смогу съездить на соревнования!» – говорил я им, когда они предлагали вместе доехать на машине. В итоге уговорил, хотя папа просил прислушаться к здравому смыслу и поехать с ними: по железной дороге надо было ехать всю ночь, на 100 километров дальше, чем на автомобиле, но я бы непреклонен. Мне купили плацкартный билет, как и всем другим ребятам.