– Кто?
– Неизвестно.
– Не верю, – коротко ответил Опалин, и шрам на его виске дернулся.
– Я тебе говорю – меня тогда тут не было. Откуда мне знать?
– А где ты был вообще?
– В Царицыне.
– Детишек учил? – спросил Опалин доброжелательным тоном, и в глазах его мелькнул адский огонек.
– Ты что! Тогда уже не действовало ничего. Хочешь знать, что я делал? – Платон Аркадьевич вздохнул. – Голодал.
– Все голодали, – буркнул Иван, не сдержавшись. – Ладно… Значит, комиссаршу вырыли из могилы и повесили. Дальше что было?
– Ее муж приехал со своими людьми и забрал тело. Он был из латышей, и… Короче, почти вся деревня ударилась в бега, предвидя худшее. Но он не стал никого расстреливать, не стал сжигать дома. Тогда было такое время, что некоторые еще с бронепоезда расстреливали целые деревни…
– Тут с бронепоезда не особо постреляешь, – напомнил въедливый Опалин. – Деревня в стороне от железки лежит.
– Это-то да. Можно считать, что Николаевке повезло. А Стрелкову ее муж очень любил. Когда он увидел, как ее гниющее тело висит на дереве… В общем, он похоронил ее где-то в Москве и через некоторое время застрелился. По крайней мере, так говорили.
– А второй?
– Что?
– Кто был второй, кто застрелился после смерти Стрелковой?
– Не было никакого второго, Ваня. Это все слухи. Зачем тебе вообще понадобилось это дело? Тогда шла гражданская война. Творились… всякое творилось.
– Понимаешь, – проговорил Опалин, не сводя глаз с натюрморта на стене, – я приезжаю прояснить насчет призрака, и узнаю про летающий стол. Затем к ним прибавляется летающая секира, которая убила человека. Эта секира и стол – они как-то связаны? Или нет? И при чем тут Сергей Иванович, который занимался в этом доме пес знает чем, так что даже Распутин…
Он умолк.
– Не могу понять, что это такое, – продолжал Опалин, глядя на картину. – Может, ты знаешь? Вон, сбоку, с зеленой метелкой. Перед кувшином лежит.
Платон Аркадьевич вошел в комнату и всмотрелся в натюрморт. Тарелка, ваза, которую собеседник обозвал кувшином, на тарелке яблоки и желтое с метелкой – перед вазой. На заднем плане – занавеска, часть окна, и за ним сад.
– Это ананас, – объявил Киселев.
– Чего-чего? – переспросил озадаченный Опалин.
– Говорю тебе: ананас. Фрукт такой.
– И где он растет?
– На юге.
– Правда, что ли? А почему он такой странный?
– Потому что это ананас, – терпеливо разъяснил Платон Аркадьевич. По правде говоря, он чуть было не ляпнул «Потому что это не яблоко», но благоразумно решил не рисковать.
– А картину кто рисовал?
– Зинаида Станиславовна.
– Жена инженера? А она живьем рисовала, или как?