– Сколько не вижу, каждый раз дрожь пробирает. – признался Чекист. Партизаны вытащили из лодок поклажу и теперь дисциплинированно ждали команды.
– Ребёнком видел в книжке старинную гравюру: гигантский кальмар оплёл щупальцами корабль и утягивает его под воду. Так один в один. И как они живут рядом с этим?
Небоскрёбы, обвитые стеблями древолиан, наводили на мысль о звёздных кораблях пришельцев, приземлившихся по неосторожности в этом уголке планеты, и атакованных подземной роднёй какого- нибудь Ктулху.
– Кто живёт-то?
– Да фермеры же! – он показал на кучку людей возле речников. – Все время эти штуки над самой головой…
– Ну, не совсем над головой. – лениво отозвался Егор. Это с пристани их видно, а в самом Медицинском саду небо кронами закрыто.
– Нормально они живут, богато даже – влез Сапёр. – Сады у них, фруктовые, как в Мичуринском. Травы опять же, лечебные – челноки от них тащат и на Речвокзал и на Воробьёвы, даже на ВДНХ.
– В натуре! – подтвердил Мессер. – Чуете, духан сладкий? Они ещё самогонку настаивают на этих… как их…
– Фейхоа. – подсказал Сапёр. – Дурьяновка тоже ничего.
Дурьяном называли экзотический шипастый фрукт дуриан, который не рос больше нигде больше во всём Лесу. В Медицинском саду из него гнали самогон, по популярности мало уступающий добрынинской чаче.
– Всё бы вам про бухло… – Чекист поморщился. – Сколько можно?
– А что – бухло? – не понял Мессер. – Хорошее тут бухло, недорогое. В прошлый раз вообще в долг наливали…
Егор огляделся. Весь отряд устроился на пристани – он сам, Татьяна, пятеро партизан. Рюкзаки сложены горкой в стороне, возле них бдит Мехвод с ручным пулемётом на коленях.
– Кстати, а где Эчемин?
– Колян-то? – Чекист поправил деревянную коробку с «Маузером» на боку. – Сказал, что переночует в ихнем кабаке. Речники сегодня до Серебряного бора не пойдут, здесь переночуют.
– Да не в кабак он пошёл, а к бабе! – сально ухмыльнулся Мессер.
– Баба у него тут.
– Так Коля, вроде женат? – удивилась Татьяна – Жена на Богатырском пруду, с Пау… ой… – Ап-чхи!.. – простите… с Пау-Вау. Имя у неё ещё такое… забыла…
Егор с беспокойством посмотрел на подругу. Глаза у неё были красными и слезились.
– «Моема» – сказал он. – «Сладкая» на языке индейской мове.
Каякер, оказавшись в Лесу, сначала осел в Сокольниках, среди таких же, как он, поклонников аборигенов Северной Америки. Но долго не усидел – построил пирогу и присоединился к сообществу речников, обосновавшихся в Нагатинском затоне.
– Подумаешь – жена… – Мессер длинно сплюнул, демонстрируя презрение к столь несерьёзной теме. – Что ж теперь, и по бабам не сходить? Речники, они такие: у каждого по всей реки, в любом посёлке по бабе…