Волна (Дераньягала) - страница 98

Не в моих привычках изливать душу посторонним. Язык мне, видимо, развязал мохито. За ужином я выпила два коктейля. Нет, наверное, три. Вечер был ясный, океан спокойный. Даже в сумерках можно было разглядеть, как ныряют пеликаны.

Дни рождения моих мальчиков — тяжелое, опасное время. Чем они ближе, тем мне тревожнее. В последние шесть лет я неизменно проводила эти дни с друзьями. Мы уезжали в новые, незнакомые места — иногда суровые и пустынные, под стать пейзажу моей души, а иногда шумные и людные, позволявшие хоть немного отвлечься. В Исландии нас однажды накрыла сильнейшая пурга, в шотландской глуши мы попали в грозу с таким ветром, что чуть было не перевернулась машина. Плавая в беркширских озерах, мы запутались в водорослях, а в Мадриде обошли все питейные заведения.

Но теперь все иначе. Позавчера был день рождения Вика, и я снова отправилась в путешествие, на сей раз одна. Мне хотелось сменить обстановку, чтобы легче пережить этот день, а заодно проверить, смогу ли я вынести его в компании с самой собой. Отправляясь из Нью-Йорка в Майами, я твердила себе: это не очень далеко, если станет совсем тяжко, можно будет вернуться. Два дня назад Вику исполнилось бы четырнадцать лет. Четырнадцать.

Поначалу я сама не верила, что на душе у меня так легко. Думала, это заслуга Майами: «Курортный город, вечный праздник вокруг — вот я и заразилась общим весельем. Поддалась самообману, позволила внушить себе, что все в порядке». Отчего еще мне может быть так спокойно? Однако душевный мир меня не покидал. Каждое утро на рассвете я гуляла по берегу. Дул крепкий соленый ветер, и я чувствовала себя бодрой и свежей. Я часто плавала в океане, и соль Атлантики щипала кожу. Я плескалась в открытом бассейне во время ливня, и капли весеннего дождя били мне в лицо. В этой воде на меня снизошло безмятежное спокойствие: я ощутила радость жизни, на которую уже не считала себя способной.

Это было неожиданное открытие. В такие даты — дни рождения, годовщину волны — мне обычно хочется быть одной. В одиночестве я чувствую себя ближе к ним. Я переношусь в нашу прежнюю жизнь, или они приходят сюда, ко мне, и никто нам не мешает.

В моей гостинице работает молодой бармен, студент. Узнав, что я преподавала в Лондоне, а теперь работаю в Колумбийском университете, он начал забрасывать меня вопросами. Когда он просит совета, я стараюсь помочь чем могу, но в подробности не вдаюсь. До сих пор избегаю долгих бесед с посторонними — как бы не начали задавать вопросы о семье. И вот каждый вечер молодой человек с широкой улыбкой подает мне очередной изумительный мохито: «Профессору на каникулах!» — «Знал бы ты, мой хороший», — думаю я.