– У себя дома, Бентолл, ты обнаружишь пару новеньких чемоданов, до отказа набитых вещами, которые удовлетворят самого взыскательного потребителя.
– А как насчет билетов?
– Вот они! – Он послал мне через стол конверт. – Четыре дня назад нам доставила их фирма Кука. Оплачены чеком. От имени некоего Тобиаса Смита, никому не известного, но весьма состоятельного, судя по банковскому счету. Летите вы не на восток, как подсказывает тривиальная логика, а на запад: через Нью-Йорк, Сан-Франциско, Гавайские острова и острова Фиджи.
Как водится: кто платит, тот и заказывает музыку.
– Что с паспортами?
– Оба в чемоданах. – Легкий тик снова прогулялся по щеке. – На сей раз все чисто, без подтасовок. Твой паспорт оформлен на твое имя.
Суровая необходимость. Тебя ведь прошерстят вдоль и поперек вместе со всей твоей биографией. Университет, дальнейшая карьера и прочее. Прорехи тщательно заштопаны. Ни одному хмырю не дознаться, что год назад ты покинул Хепворт. А еще в твоем чемодане тысяча долларов американскими чеками.
– Бог даст, сумею ими воспользоваться, – сказал я. – Кто нас сопровождает, сэр?
На миг воцарилось молчание. Хрупкое молчание. Две пары глаз изучали меня: сощуренные, синие, ледяные и большие, теплые карие.
Первой нарушила тишину Мэри:
– Не будете ли вы столь любезны объяснить...
– Ха! – оборвал я ее. – Попробую объяснить. Ведь вы... Ладно, извините... Итак, шестнадцать человек выезжают отсюда в Австралию или в Новую Зеландию. Восемь из них не попадают по месту назначения. Ровно пятьдесят процентов. Отсюда следует, что и нам суждено фифти-фифти: либо доберемся, либо нет. Орел или решка. Значит, на самолете будет наблюдатель. Дабы полковнику Рейну достались точные координаты: куда ставить могильную плиту. Или, скорее, куда, в какую точку Тихого океана сбросить венок.
– О том, что возможны казусы в полете, я подумал, – осторожно высказался полковник. – У вас будет сопровождающий... А вернее, сопровождающие. Разные на разных участках маршрута. А кто они – вам лучше не знать. – Он встал и, обойдя стол, приблизился к нам. Брифинг подошел к концу. – Искренне сожалею, что так складываются обстоятельства. Мне самому претит делать то, что я делаю. Но я слепец в темной комнате и нащупывать путь вынужден вслепую. Иного не дано.
Надеюсь на счастливый исход операции. – Он наскоро пожал нам руки, покачал головой, пробурчал:
– Весьма сожалею. До свидания, – и вернулся к себе за стол.
Я открыл дверь, пропустил вперед Мэри Хоупмен и оглянулся напоследок, любопытствуя, сколь же сильно он сожалеет. А он с превеликой серьезностью изучал свою трубку. Тогда я осторожным движением прикрыл дверь, оставив его наедине с самим собой – маленького пропыленного человечка в тесной пропыленной комнатенке.