Тина не шевелилась, когда они переступили через нее внизу лестницы, но Штерну показалось, что он заметил поверхностные дыхательные движения. И хотя любое перемещение доставляло ему ужасные страдания, Штерн все-таки собрал в гостиной свои разбросанные вещи, прежде чем они с Симоном выехали на машине через гараж. Слава богу, что американский лимузин оказался моделью с автоматической коробкой передач. Левая нога опухла и превратилась в пульсирующее бревно. Штерн едва мог наступать на нее, не говоря уже о том, чтобы нажимать на педаль сцепления.
— А выглядишь не очень, — хрипло сказал Симон.
— А ты говоришь как Лягушонок Кермит, — попытался пошутить Штерн.
Он опустил солнцезащитный козырек, посмотрел в зеркало и должен бы согласиться с мальчиком. В бардачке он нашел пачку влажных одноразовых салфеток для стекол. Пожав плечами, вытащил из упаковки одну салфетку и вытер себе кровь с лица.
— А ты как себя чувствуешь? — в свою очередь поинтересовался Штерн, осторожно промакивая кожу вокруг пульсирующей гематомы на лбу.
— Ничего. — Симон постарался подавить кашель.
— Мне жаль, ужасно жаль, — повторил Штерн уже в восьмой раз с тех пор, как они уехали с виллы. — Но я все исправлю. Обещаю.
— Ничего ведь не случилось, — отозвался Симон усталым голосом.
Штерн включил верхний свет в салоне, чтобы лучше видеть мальчика. Симон зевнул, его веки слегка подрагивали, и Штерн понятия не имел, хороший это или плохой знак после всех событий прошедшего дня.
— Ты чего-нибудь хочешь? Может, пить? Или тебе нужно принять лекарства?
— Нет, я просто устал. — Симон снова закашлял. Его левая нога немного дрожала. Штерн не замечал этого на пути сюда.
— Сможешь дойти один до стеклянных ворот?
— Конечно. — Симон открыл пассажирскую дверь и помедлил. — Но я хотел бы остаться с тобой.
Штерн помотал головой, и даже это движение причиняло боль.
— Мне жаль.
— Но, может, я тебе нужен?
— Иди-ка сюда. — Штерн притянул Симона к себе и обнял так крепко, как только мог, игнорируя почти невыносимую боль в спине.
— Да, ты мне нужен. И поэтому очень важно, чтобы ты сделал именно то, что я тебе сказал, хорошо? Ты пойдешь сейчас в больницу и сразу же отметишься в своем отделении, слышишь?
Симон кивнул.
— Ладно. А ты что сейчас будешь делать? — глухо проговорил мальчик в рубашку Роберта.
— Я со всем разберусь.
Симон отстранился и посмотрел на него снизу вверх:
— Правда?
— Правда!
— Значит, завтра я уже не должен буду никого убивать?
— Нет.
— Я этого совсем не хочу.
— Я знаю. Ты действительно справишься один? — спросил он еще раз.
— Да, мне лучше. Только в горле щекочет.