— А что дальше?
Перед взором Юлии открылось видеоокно размером с почтовую открытку.
— Что это?
— Это… это… — Том запнулся. — Это трудно… Посмотри, пожалуйста, сама.
— Ты действительно пугаешь меня, — повторила Юлия, однако нажала на большую стрелку в середине видеофайла.
Качество изображения явно свидетельствовало о том, что съемка велась скрытой камерой, как это бывает в типичных телевизионных реалити-шоу или в сериалах, в которых начинающие актеры, играющие роль частного детектива, пытаются изобличить неверного супруга. Покадровый временной код в нижнем углу картинки свидетельствовал о том, что видео было снято еще пять месяцев тому назад, то есть весной этого года.
Сначала ни экспозиция, ни фокусное расстояние видеокамеры, которой были сняты эти смазанные кадры, не были настроены, если у этой камеры вообще имелись такие функции. Только через некоторое время Юлия поняла, что кто-то вел съемку прямо из автомобиля во время движения. Было темно, моросил дождь, капли которого скатывались по ветровому стеклу, из-за чего задние габаритные огни ехавшего впереди автомобиля расплывались перед взором водителя.
Объектив камеры скользнул по черной приборной доске, повернулся в сторону переднего пассажирского сиденья и зафиксировал мрачный фасад многоквартирного дома казарменного типа; серого бетонного строения, какое можно встретить на каждом втором углу в старых кварталах Западного Берлина.
— И почему я должна смотреть это видео? — спросила Юлия, когда автомобиль замедлил ход и медленно поехал мимо стоянки подержанных автомобилей.
— Потому, — ответил Том в тот момент, когда машина остановилась перед одним из подъездов и автоматически управляемые стеклоподъемники опустили стекло со стороны пассажирского сиденья.
Сначала Юлия не увидела ничего, кроме плотного ряда деревьев, которые почти полностью закрывали детскую игровую площадку. Если здесь и был уличный фонарь, то он или не горел, или находился слишком далеко. Во всяком случае, в такой темноте невозможно было разобрать, что именно рекламировалось на огромном рекламном щите. И женщина, которая неожиданно появилась из темноты и, покачивая бедрами, приблизилась к автомобилю, сначала была различима лишь как смутная тень. Даже тогда, когда она наклонилась к открытому окну и оказалась в свете видеокамеры, Юлия не смогла рассмотреть ее лицо: оно было сильно размыто. Нарочито гнусавя, женщина прошептала в камеру:
«Ты можешь делать со мной что угодно, мой сладкий, но за съемку придется заплатить отдельно».
— Боже мой! — тяжело дыша, прошептала Юлия и отпрянула от экрана. Она обернулась, однако Лиза еще раньше закрыла межкомнатную дверь. Юлия была одна в своей каюте, кроме того, ведь ее дочь сказала, что хочет осмотреться на корабле.