— Чего стоишь-то на пороге, как невеста засватанная? — поприветствовал, выходя на порог, старик Переделкин гостя. Получилось не слишком вежливо, но в стиль их стариковских отношений укладывалось вполне. — Заходи в дом, я тут как раз заканчиваю рыбку солить. Заскакивай завтра, пробы снимать.
— Может, тут, на уличке, поговорим? Что-то мне седня тяжко дышится.
— Ну, добро, располагайся в беседке, я скоренько закончу и пожалую.
Последнее слово "пожалую" генерал употребил нарочно, чтобы подразнить гостя. Обычно Порощиков на фразу с этим словом хорохорился, затем становился на дыбки, словно боевой жеребец, в переносном смысле этого слова. Он тут же упрекал отставного генерала в барстве, объяснял роль офицерства в современной России, долго, на примерах, доказывал, что именно барство господ офицеров погубило Россию во время растреклятой революции. Переделкин немного возражал, потом признавал правоту собеседника, а потом уже шли стариковские споры, беседы, разговоры "за жизнь" без которых нельзя представить себе русского человека.
Но на этот раз отставной майор никак абсолютно не отреагировал на колкость генерала в отставке. Из чего следовало, что его гложут какие-то серьезные заботы, и пришел он к Переделкину не "про жисть" поболтать, а по делу поговорить. И разговор будет очень непростым. А по сему требовалось соление рыбы прекратить: все равно ничего толком не выйдет, если вместо рыбы он будет думать о том, с чем это его гость сегодня заявился в его Пенаты. Константин Львович аккуратно отмыл руки от рыбы и от соли, поставил на плиту видавший виды чайник со свистом, поболтал жестяной банкой, судя по звуку, заваривать еще было чего, после этого вышел к гостю с потрепанным подносом, на котором вольготно расположились две солидные чашки с яркой поповской росписью. Эти чашки генерал жаловал больше других.
— Ну, Петр Николаевич, я тут чайку поставил, или разговор будет сурьезный, притащить чекушечку?
— Разговор, Константин Львович, будет серьезный. Но чекушку тащить не надо. Я ведь за помощью пришел…
— Ну, рассказывай, чего кота за хвост тянешь?
— Такое дело, я про зятя своего тебе ведь рассказывал? Про выселки его?
— Погоди, это тот, что твою старшую взял? Конечно, склерозом еще не страдаю. Он хохол, поправь, если ошибусь, Зиновий зовут. Живет в Трихатках, от Егорьевска пятнадцать километров будет. Они купили дом на выселках, ты говорил, что у них там казачий хутор, а не выселки.
— Все верно. Он сразу фермерствовать подался. Землю взял. Обрабатывает. Все у него путем. И рыбалка рядом, и пасеку завел. Я тебя сколько приглашал к нему съездить, да тебе все не ко времени.