Мы так немного поприкалывались, постепенно переходя от пива на коньяк. Но тут Мишка стал расспрашивать про мою работу, я рассказал ему о библиотеке, о теме, в которую меня окунул босс, и чем больше я рассказывал, тем грустнее, нет, скорее, озабоченнее, становилось лицо Мишки.
— Скажи, а ты что, вот так приехал в Москву, сел в библиотеку, стал принимать патенты?
— Нет, я сначала все разнюхал, присмотрелся, и только потом сел в библиотеку, стал заводить знакомства, и только через пару месяцев стал принимать патенты.
— Ты меня не понял.
Мишка плеснул в бокал большую порцию коньяка, привычно потер его в ладонях, согревая бокал теплом ладони, чуть промедлил, выдерживая паузу и что-то обдумывая, скорее всего, нужно ли ему встревать в это, потом решил, что нужно, отставил коньяк, протер стекла (точнее, пластик) очков и заговорил:
— Я имею в виду, ты ни с кем не встречался, не договаривался про долю в бизнесе, никому ничего не платил за то, чтобы этот бизнес крышевали?
— Да ну, мой босс бы на веревке от колбасу повесился бы, если бы я даже заикнулся бы о таком варианте.
— Ты что, идиот? Ну вот… испортил весь вечер… Ты понимаешь, что ты наделал? Голова твоя садовая! Если в Москве есть интересная и прибыльная тема, то ее кто-то ведет, а такая сладкая тема… да таких как ты отморозков в Москве просто убивают, в бетон закатывают, тем более, что ты приезжий, тем более, что крыши у тебя никакой нет. Пойми, однажды, в один прекрасный-распрекрасный день тебя просто не найдут! Это же старо, как свет Божий! Думаешь, у нас тут порядка стало больше? Беспредел! Самых шустрых прикрыли, а по сути, беспредел остался, мы все работаем по понятиям и правилам, о которых не написано ни в каком кодексе.
— Ладно, рассказывай, как у тебя дела пошли?
— Да сначала туго было… совсем ничего. Потом меня хотели прокинуть — подсунуть туфту, старье, так я их легко вычислил — у меня шикарная память на патенты и нюх на такие ситуации. Так что они все были в пролете, потом опять было затишье, а потом, недавно совсем, пошел вал. Сейчас все в полном порядке, через дней десять-двенадцать рванусь домой обрабатывать материалы.
— Странно… И ты никакого подвоха не почувствовал?
— Конечно же, нет, нет подвоха, точно…
— Есть.
— Какой?
— То, что ты до сих пор жив, это и есть самый главный подвох. Или тебе что-то такое подсунули, что вы с вашим боссом в трубу вылетите, точно тебе говорю. — Мишаня задумался, потянул еще конька, самую малость.
— Да брось ты, Мишаня, ерунда все это… Давай лучше еще по маленькой… с лимончиком.
— Погоди… Я что, думаешь, воздух тебе сотрясаю? Я тебе, дураку, помочь хочу. — Мишаня опрокинул еще, потом в разверзнувшуюся пасть опустилась долька лимончика.