— И еще, — строго сказал Горожанин, — О кладе никому ни слова. Операция не окончена.
— Ясно, — сказал Матвей. Остальные понимающе закивали. На другое утро, завтракая в столовой ЧК, комсомольцы друг с другом не разговаривали, боясь что с языка сорвется неосторожное слово.
Потом они снова все собрались в ювелирный магазин, но пришел Горожанин и сказал, что пока они пойдут без Трояна.
Отведя Сашу в сторону, Горожанин стал тихо его инструктировать.
— Человек, с которым «глухой» фармацевт встречался за Бугом, ночевал в доме на девятой Слободской. В шесть утра он вышел из квартиры и отправился на хутор Водопой. Там он вошел в отдельный домик, где находится и сейчас. Как передаёт наблюдение, этому человеку, которого условно назвали «Угрюмый», лет тридцать пять. Роста он среднего, коренастый, выправка военная. Внешних примет женщины с девятой Слободской мы еще не имеем. Ваша задача, товарищ Троян, учесть эти связи «глухого» фармацевта и заняться женщиной с девятой Слободской, у которой ночевал Угрюмый.
— А если я раньше освобожусь, можно будет мне прийти сюда? — спросил Сашка.
— Вряд ли вы успеете, — не сдержал улыбки Горожанин. — Вытащим из катакомбы оставшиеся кастрюли и несколько дней интересоваться там ничем не будем. Во вторую катакомбу тоже пока не пойдем. Впрочем, там видно будет.
Когда Троян ушел, Горожанин велел Анне Ивановне торговлю пока не начинать, и все они стали пробираться в подвал.
Второй спуск в катакомбу, казавшийся легкой прогулкой, на самом деле измотал ребят.
Вторую кастрюлю довольно быстро притащили к колодцу и подняли ее наверх. Когда укладывали в мешок последнюю, впереди от света фонаря что-то тускло блеснуло. Оставив мешок, ребята прошли немного, и метров через пятьдесят катакомба расширилась, они наткнулись на тупик, наполовину заложенный штабелем бутылок. Матвей посветил. Это были старинные пузатые бутылки с наклейками, разрисованные от руки русской вязью и латынью с названием вин и указанием года.
— Надо взять, — сказал Матвей. — На бутылках указан год, когда сделано вино.
Захватив несколько бутылок и уложив их в другой мешок, Матвей взвалил его себе на плечи. Тяжелую кастрюлю пришлось тащить одному Косте.
Выбравшись из колодца, Матвей и Костя совершенно выбились из сил. Горожанин велел им немного передохнуть, а Валя принялась стряхивать с них пыль и глину. Валерий Михайлович осмотрел этикетки и установил, что ни одной бутылки, датированной позже XVIII века, не оказалось. На этикетках значилось: 1687 год, 1707 год, 1716 год. Кстати, никакого вина в бутылках не было. Лишь на донышке виднелся сгусток коричневой мастики.