Мне повезло. Я без происшествий добрался по Каширке до съезда на неприметную дорогу, ведущую в сторону Бронниц. Дорога эта была хороша тем, что на ней не было ни одной камеры. Да и камеры, скорее всего, не сработали бы на авто без номеров. Бояться стоило живых гаишников с ориентировками. А тут их отродясь не видывали — дорога плохая, движение жиденькое. Место совершенно не хлебное, ловить нечего.
Уже предвкушая ночевку где-нибудь под Рязанью, я успокоился, и мысленно прикидывал, на каких площадках разместить объявление о продаже авто, чтобы внимания особого не привлекать. И тут зазвонил телефон. Отец. Дрожащей рукой я нажал клавишу приема.
— Привет, пап! — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Привет, — голос отца звучал подавленно и напряженно, — ну как дела? Как сам? Давно не звонишь. Вот, волноваться начал.
У меня внутри все оборвалось, я едва не влетел в ограждение на повороте. Мы созванивались вчера днем, как раз перед выездом на раскоп. Проговорили полчаса. Отец дает мне понять: что-то не так.
— Прости, пап, закрутился совсем, — стараясь, чтобы голос звучал весело и беспечно, ответил я, — время такое, бегать много приходится.
— Ты бегай-то бегай, но про нас-то не забывай, — продолжал отец, — ты заехать обещал на недельке. Что как? Получается?
— Да, пап, не волнуйся! — продолжал играть я, борясь с подступающей паникой, — заеду, конечно! Я позвоню, как выезжать буду.
— Ну лады тогда, — отец вздохнул, — сам-то как? Справляешься?
— Конечно, пап, — ответил я, — не волнуйся. Я ж сообразительный у тебя. Со всем справлюсь!
— Ну, пока.
— Пока.
Я нажал клавишу отбоя. Потом залез в настройки телефона. Выбрал пункт «вернуться к заводским настройкам», и дважды нажал подтверждение. Убедившись, что вся информация на аппарате стерта, я его выключил, и выбросил в окно — так, чтобы он разбился об асфальт.
Теперь начиналась настоящая гонка. Очевидно, что отца вычислили по моей прописке. Явились домой, и заставили позвонить мне, чтобы поймать аппарат. Теперь они знают, где я был минуту назад. Если повезет, у меня есть несколько минут форы, чтобы попытаться улизнуть из ловушки. Хорошо, что я на отлично знаю район. Все проселки, грунтовки и даже недостроенные трассы к полузаброшенным дачным поселкам. Шанс есть.
Полностью сосредоточившись на управлении машиной, я старался ни о чем не думать. Конечно, больше всего на свете мне хотелось рвануть домой, к родителям. Любой ценой отбить их; сдаться самому, если будет надо — только чтобы у них все было хорошо. Сердце рвало на части, было почти физически больно, но умом я прекрасно понимал: худшее, что я могу сделать — это сдаться сейчас.