— Вся надежда на тебя, — сказал Захар Самсонов.
Борис Николаевич минут пять по-прежнему прохаживался по коридору, но решение уже было принято, и он вышел во двор.
Илюша, покатавшись на качелях, прицелился огрызком яблока в пестрого кота и точно угодил ему по носу. Кот обиженно фыркнул, изогнул спину и, подняв хвост, пустился наутек. Это привело в восторг не только Илюшу, но и остальных ребят во дворе.
— Прицел номер один, точный! — кричали они.
— Коту так и надо, он воробья съел!..
Потом ребята дружно и деловито побегали вокруг покосившегося грибка, выкрашенного под мухомор, и сели отдохнуть. У маленьких людей были свои дела. Кто-то из девочек прогуливал по лужайке небольшую черепаху. Потом на асфальте положили ее на спину и стали крутить, как юлу. Понаблюдав за всем этим, Борис Николаевич отвел за руку Илюшу в сторонку и сел рядом с ним на лавочку.
— Почему ты решил, что тетя не найдет сережки? — спросил Васькин и посмотрел на часы. Давно уже пора возвращаться в отдел.
Илюша насупился, ковырял кроссовкой песок.
— Ну, почему?!
— Потому что она дура!
— А почему дура?
— Потому что из милиции.
— Это что же, в милиции работают дураки?!
— А кто же, они папу забрали и не отдают.
Илюша смело раздавил кроссовкой божью коровку под лавочкой и хотел убежать. Однако раздумал по каким-то своим соображениям, заложил руки за спину и спросил:
— У тебя наган есть?
— Есть.
— Покажи?!
— Если ты мне про сережки расскажешь, то покажу.
— И стрелять будем?!
— Стрелять тут нельзя.
— Ладно, скажу, — пообещал Илюша.
— Да ты не знаешь! — махнул рукой Борис Николаевич.
— А вот и знаю!
— Тогда скажи…
— Потому что их там нет.
— А где они, пошли гулять на песочек? — пошутил Борис Николаевич.
— А вот и нет.
— Значит, дома… отдыхают.
Илюша засмеялся, ему игра понравилась.
— А вот тут они, — показал он себе на спину. — Мама мне их на майку приколола. Еще вчера. Говорит, выбросить жалко, а с обыском все равно придут. Вот и бегаю, а они знаешь как мешают и колются.
«Какие жуткие шутки у жизни! — подумал Борис Николаевич. — Воровская глупая алчность иногда оборачивается крушением. И сколько раз это уже повторялось в мире».
Он посидел какое-то время, подумал, однако, еще сдерживал себя, соблюдая непонятный этикет. «Я должен действовать как-то иначе, не втягивая в следственное дело ребенка, но что придумаешь?» Илюша уже носился по кругу около скамейки. Позабыл о сережках, когда Васькин попросил:
— Может, ты покажешь, что там у тебя. Может, и не те это сережки? — тронул он за руку мальчика.
— Нет, те самые! Мама бы их не прятала.