Вообще же он вел весьма разгульную жизнь, каковой, собственно, и увлекались поголовно все офицеры. Известны все эти предания о водочном «аршине» (веренице чарок с водкой), с которой с честью должен был справиться истинный офицер и тому подобные истории. Как писал в своих воспоминаниях Феликс Юсупов, Дмитрий был «весь из контрастов. Романтик и мистик, глубок и обстоятелен. И в то же время весел и готов на любое озорство. За обаяние всеми любим, но слаб характером и подвержен влияниям. Чуть не каждый вечер мы уезжали на автомобиле в Петербург и веселились в ночных ресторанах и у цыган. Веселая ночь пролетала быстро, и возвращались мы только под утро».
Трудно сказать, где и когда он познакомился с Верой, но многие источники утверждают, что их сближению поспособствовала Антонина Нестеровская, у которой был роман с великим князем Гавриилом Константиновичем и которая якобы дружила с Каралли. Как могли дружить эта петербурженка и москвичка, когда они проходили курс обучения в разных училищах, служили в разных театрах, вращались в совершенно разных кругах, тем более что Вера была солисткой, любимицей московского зрителя, а Антонина – малоудачливой фигуранткой кордебалета, лично для меня остается загадкой, но оставим ее на совести источников. Каралли уверяла, что она была страстно влюблена в Дмитрия Павловича. Насколько глубоки были его чувства? Нам это неведомо, во всяком случае, их связь длилась не менее года. Возможно, она протянулась так долго (учитывая разгульный характер князя) еще и потому (напоминаем, что Вера была москвичкой и наезжала в Петербург только временами), что Каралли была не просто балетной куколкой, которую без труда можно было заменить на любую красотку из Мариинского театра. Что весьма льстило самолюбию князя, она еще обладала статусом первой российской кинозвезды.
Кинематографисты давно присматривались к Вере Каралли. «Великому немому» в ту пору требовались актеры, наделенные хорошей пластикой – качество, прекрасно развитое у Веры. К тому же сыграла роль и ее яркая внешность. Обратите внимание на то, что в ранних российских художественных фильмах практически нет актрис – светлоглазых блондинок, только темноглазые брюнетки и шатенки. Женщина в кино, не знавшем крупных планов, должна была быть заметной, отсюда и некоторая аффектированная манера жестикулирования и выражения чувств: грудь взволнованной героини вздымается как волна в хороший шторм, а рыдания буквально сотрясают тело. Я люблю старые немые фильмы, их наивность и простоту, хотя и несколько приукрашенное, но все-таки в известной степени достоверное изображение ушедшей жизни с застольями небогатых семей за самоваром, езде на извозчиках, прогулками в парках и московскими снегами, которых мы теперь часто бываем лишены.