Вместе с тем поэт живет не только личным. Он с энтузиазмом встречает известие о скором открытии в Москве ежемесячного журнала «Весы», посвященного вопросам искусства и философии, наблюдает за драматургией литературной борьбы, хотя в ней и не участвует.
Волошина ждет Париж, он согласился стать парижским корреспондентом нового журнала «Весы», но предстоящее прощание с Маргаритой приводит его в печаль. Он передает ей написанные стихи через Екатерину Бальмонт.
Пройдемте по миру, как дети,
Полюбим шуршанье осок,
И терпкость прошедших столетий,
И едкого знания сок.
Таинственный рой сновидений
Овеял расцвет наших дней.
Ребенок – непризнанный гений
Средь буднично-серых людей.
Однако и эти вполне невинные стихи приводят Маргариту в смущение. «Мне очень стыдно, но я не буду Вам писать». Одному своему адресату Макс признается: «Сев в вагон, ревел всю ночь, что со мной с шестилетнего возраста не бывало».
И вот снова Париж. Но сердце Макса – в Москве. В своем письме к Маргарите он пишет: «В первый раз испытываю тоску по России». Они начинают переписываться, и у Волошина поднимается настроение. Но Маргарите трудно определиться со своим чувством. Макс притягивает ее и вместе с тем чем-то пугает.
«От него приходили письма – странно выписанные буквы, прямой наклон строк, парижские впечатления. Я воспринимала все это как нечто вычурное, парадоксальное».
Но Маргарите хочется увидеть Париж, посмотреть мир. «Мне хотелось ещё более расширить свой мир, серьезно учиться живописи, работать». На семейном совете было решено, что сопровождать Маргариту – Маргори (так называют ее близкие) в Париж будет тетя, Татьяна Алексеевна Бергенгрин; так спокойнее и для родных, и для самой Маргариты.
Маргарита Сабашникова с братом Алешей и тетей Таней приезжают в Париж 6 марта 1904 года. Они живут в старом отеле, окна которого выходят на Люксембургский сад. «Утро начинается с прихода Макса, а дальше – круговорот музеев, церквей, мастерских художников, и – набегами – парижские окрестности: Версаль, Сен-Клу, Севр, Сен-Дени… Мне так радостно! Я все время чего-то жду…» Весна. «В утренней серебристости Парижа странно перемешиваются ароматы фиалок, мимоз и угольная копоть… С жадностью дышу… Сколько столетий складывалась эта атмосфера, как она пленяет душу и уносит, влечет… На глазах у тебя словно бы созидается история во всем единстве и колебании своих противоположностей…» Маргарита создает в своих воспоминаниях очень ощутимый живописно-звуковой образ Парижа: «Грандиозный размах города не подавляет, все здесь пронизано какой-то интимностью… Переплетаются традиционное и наступающая новизна. Мчатся экипажи – щелканье кнутов, колокольчики, стук копыт по мостовой. Странная гармоничность пронзительных завываний рыночных торговок. Возбужденно кричат продавцы газет. Врезаются мелодичные гудки редких еще автомобилей… Улицы Парижа… Изобилие цветов на сером фоне… Наряды женщин… Дамские шляпы были в то время фантастически красивы и разнообразны. Тетя купила мне большую шляпу – голубая бархатная лента, живописные букетики искусственных васильков… Макс воспел ее в одном из своих стихотворений…»