Один из аксакалов низко поклонился, подбежал к муфтию и, бережно взяв в ладони его руку, поцеловал, словно погладил ее белой бородой. Муфтий, едва поздоровавшись, приступил к делу. Спросил о купленных лошадях, осмотрел их и только тогда вошел в юрту. Ее убранство было богатым: красные ковры, одеяла из разноцветного шелка и бархата.
Хозяева усадили Садретдинхана на почетное место. Дастархан уставили медными блюдами с вареным мясом, жиром, бешбармаком. Собирающихся в дальний путь гостей угощали, просили есть вдоволь, не стесняться.
После еды муфтий перешел к проповеди. Он рассказывал казахам о земной и потусторонней жизни, мимоходом ругал большевиков и в своем ожесточении и проклятьях даже пропустил час вечерней молитвы.
Около полуночи, спохватившись, муфтий спросил:
— Кони оседланы?
— Да, господин, их пасли целый день и только что оседлали… — поклонился аксакал.
— Ну, тогда помолимся. Говорят, молитва, совершенная перед отъездом, помогает в пути. Я помолюсь и за вас, а потом двинемся.
Муфтий забормотал привычные слова, негромко сказал «аминь», и все встали. Гости, низко нагнувшись, вышли из юрты. Скакунов уже держали под уздцы казахские парни. Хозяева нагрузили на лошадей два хурджуна с продуктами.
— Это вам на дорогу. Путь ваш долог, не обессудьте, примите, господин… Если останется, принесете в жертву, Может быть, благодарение всевышнего перепадет и нам…
Вначале муфтий пытался деланно отказываться, потом поблагодарил и подошел к лошади. Парни посадили его. Казахи проводили гостей, следуя за ними толпой, и лишь после того, как всадники скрылись в ночной темноте, повернули обратно.
Путники двигались всю ночь. На рассвете они остановились у оврага. Пеший проводник вел всадников по местам, где редко ступала нога человека. Избегали населенных пунктов, жилищ и дорог. Он неотступно шел рядом со всадниками и лишь в пыльных участках уходил вперед. Этот скиталец, который только и делал, что проводил потайными путями самых разных людей, сам был вынослив и быстр, как скакун.
Двигались только по ночам. Днем обычно прятались где-нибудь в густых зарослях или в оврагах.
Через шесть суток рано утром путники приблизились к Турбете-Хейдари. Турбете-Хейдари и Турбете-Шейх-Джам — почитаемые в Иране святыни находились вблизи афганского пограничного пункта Ислам-Кала. Когда до Турбете-Хейдари осталось каких-то три-четыре километра, путешественники неожиданно наткнулись на иранских солдат.
— Кто вы такие и куда направляетесь?
Муфтий с достоинством, но в то же время вежливо ответил:
— Мы из мечети суннитов в Мешхеде. Едем на поклонение к Турбете-Хейдари и Турбете-Шейх-Джам.