— Ясное дело: будем работать на тех, на общинных. Староста получает по три пятьсот в месяц и в ус себе не дует, а нам — зубы на полку.
— И на Жанкова…
— Небось, он и общинную землю приберет к рукам — за кирпич и черепицу…
— Да будет ли когда-нибудь конец долгам за эту проклятую школу? Еще с войны собираем деньги. Только с табака, когда мы его сеяли, они содрали тысячи…
— Какие тебе тысячи! Миллиончики, миллиончики! А ну-ка, посчитай: с двадцатого по двадцать шестой год по два лева за кило…
— Было у нас тогда — они и брали! — отрезал Атанас Райков. — А сейчас скажите, что будем делать?..
— Что будем делать? Может, отдать все, а потом искать ветра в поле!
— Посмотрим, чем еще обрадует нас Жанката? — заметил, покачав головой, Юрданчо, по кличке Перепел.
— Как бы мы его не обрадовали! — взревел горластый Ганю Базлеков. — Тут дело касается всего села. Люди с голоду помирают, а Жанката долги требует. Это не пройдет!
— А ежели приволочет молотилку и пять-шесть стражников? — С опаской спросил Перепел.
— Вот была бы удача! Пшеницу обмолотим машиной, а скот наш немного отдохнет…
На другой день какой-то парень сходил в город и принес оттуда целую связку газет, в которых было написано о планах Жанката. Крестьяне читали, перечитывали и цокали языком. Что делать? Ежели захочет, Жанката может ободрать их как липку. И пристава приведет, и молотилку с полицейскими притащит, но не оставит их в покое этот шакал. Все очень хорошо знали его нрав. Корреспонденция открыла им глаза. Газета переходила из рук в руки. Все было сказано ясно, точно, без обиняков, указаны и села, и околия и имя Жанкова — ненавистное и страшное, что знает в селе и стар и млад. Черным по белому было написано, так что не могло быть никакого сомнения. Когда прочитали корреспонденцию и деду Колю, старик захлопал глазами:
— И это написано в газете, а?
— Написано, дед.
— Значит, верно, заключил старик и, помолчав, махнул рукой: — Вот до чего додумался, антихрист проклятый!..
— А газета-то чья? — серьезно спрашивал пожилой крестьянин.
— Коммунистов.
— А откуда они прослышали о нашем селе?
— Откуда прослышали? Написал кто-то.
— Кто написал?
— Селькор… Селькор, — прочитал по слогам какой-то ремсист[8].
— Чужое имя…
— Вовсе не чужое, — объяснил Иван Геренлиев, бывший политзаключенный. — Селькор — значит сельский корреспондент… Значит, тот, кто пишет из села…
— Гляди ты! — воскликнуло несколько человек, не поняв как следует, в чем дело.
— А тот, кто пишет, служащий, а? — спросил Перепел.
— Да нет же… крестьянин, как и мы…
— Из нашего села?