Кто знает, о чем они думают, пришло ему в голову. У каждого есть какая-то цель. У каждого свое представление о счастье. Кому-то нужно просто доброе слово. Другому — повышенная премия. Но достаточно ли этого? Неужели мы каждое утро бросаемся на штурм только для того, чтобы вечером протянуть руку за подаянием похвалы?
С Ондреем Черноком он встретился на электротехническом факультете, оба были студентами. Они долго обнимались. Вспомнили боксерскую встречу.
«Нос у меня уже в порядке, — сказал Ондрей. — Хочешь вдарить — вдарь, я готов».
«Перчаток нет, — сказал Томаш, — да и охоты особой тоже».
«И у меня нет», — сказал Ондрей.
Они пошли выпить. Вино было кислое, водянистое, но помогло, они опять сблизились. Ондрей предложил пойти в штаб бригады[11].
«В городе летом тоска зеленая, — сказал он. — И я все думаю: что бы такое сделать? Что-нибудь стоящее».
«Ты учишься. — Томаш взглянул на него искоса. — Разве этого мало?»
«Мой отец был партизаном, — сказал Ондрей. — Ему удалось пустить под откос поезд с боеприпасами».
«Сейчас не надо пускать поезда под откос, — сказал Томаш, — Герои никому не нужны».
Они пришли в штаб бригады, и там их назначили командирами взводов. В первый же день, разместившись в деревянных бараках, в которых аромат свежей смолы смешивался с нафталинным духом, исходившим от старых солдатских одеял, они условились, что их взводы будут соревноваться.
Томаш построил свой взвод. В большинстве это были школьники, мальчики и девочки, подростки, и командир вызывал у них трепет. С минуту он испытывал их проницательным взглядом из-под густых бровей, потом сказал:
«Вам ясно, что план нужно перевыполнить?»
«Ясно», — отвечали они хором.
«Из этого вытекает, — продолжал он сурово, — что для вас не существует понятия «рабочее время», есть только норма. Ясно?»
«Ясно», — отвечали они хором.
Норма была жесткая, руки нежные, и работа по рытью котлована, выпавшая на долю взвода Томаша, затягивалась каждый день допоздна. Его вызвали в штаб.
«Не дури, Томаш, ведь они еще дети», — выговаривал ему начальник штаба.
«Мы соревнуемся, — процедил сквозь зубы Томаш. — И они согласились».
«Смысл соревнования не в том, чтобы ободрать ладони, — сказал начальник. — Чернок тоже соревнуется. И в четыре они кончают. Имей совесть, Томаш».
Томашу это не понравилось. Он пошел к Ондрею и попросил показать отчетные цифры. Те соответствовали норме.
«Это невозможно, — сказал Томаш. — Ты жульничаешь».
«Зачем мне жульничать? Но просто копать — мало. Надо при этом думать». — Ондрей постучал себя по лбу.
Томаша взорвало: