«Я рад, — сказал он, — приветствовать находящегося здесь директора нашего НИИ доцента Томаша Главену».
Две сотни рук дружно зааплодировали, и Томаш поднялся, с благосклонным видом поклонился и скорей опять сел на свое место рядом с Бирошем. Он почувствовал, как двести глаз оценивающе уставились на него; от него не укрылось также, что при его представлении по залу пробежал легкий шум.
«У тебя будут хорошие слушатели, — сказал ему Бирош перед началом конференции. — Мастера отдельных цехов, изобретатели, мыслящий народ».
«Я готов к встрече с ними». — Томаш усмехнулся не без самодовольства.
«Пора нам трогаться с места, — сказал Бирош. — Внедрять новые методы. Мыслить по-новому».
Томаш снова усмехнулся. Бирош был новым директором. Он вступил в должность два месяца назад и сейчас переживал период иллюзий, что с помощью волшебной палочки можно одним махом разрешить все проблемы, унаследованные от предшественников. В конце концов, завод, в общем-то, процветал. Томаш не мог припомнить, чтобы план когда-либо не выполнялся. Выпускались лампочки, огромное количество, море лампочек, большие и маленькие, пузатые и с осиными талиями, но все это было где-то далеко, в каком-то другом, ирреальном мире. Для Томаша завод сливался с Млечным Путем: он мерцал на небосводе, но свет его был слаб и зыбок, его нельзя было не замечать, но и не обязательно было вкладывать в него душу — Томаш был к нему попросту равнодушен.
Вскоре после прихода на завод Бирош сказал: «Соберем научно-техническую конференцию. Исследования надо приблизить к производству».
«Мне все равно, — сказал Томаш. — Если ты думаешь, что это будет полезно, собирай».
Томаш подготовил основной доклад. Трудился над ним две недели. Заботливо ввел в него самые эффектные формулировки из своих предшествующих работ. Когда он дал прочитать его Бирошу, тот вернул ему доклад на следующий день с замечанием, что стоило бы взвесить его теоретическую направленность.
«Если ты хотел получить от меня сумму фраз о том, как выполнять план, тебе не надо было обращаться в НИИ, — раздраженно сказал Томаш. — Я тебе не зам по производству».
Бирош промолчал, но Томаш не мог избавиться от ощущения, что между ними образовалась пропасть, которую будет очень трудно преодолеть. Он вернулся к своему докладу и дополнил его несколькими цитатами о научно-технической революции. «Исследовательская работа и производство — сообщающиеся сосуды, — дописал он в завершение. — Классический пример диалектики. Какова исследовательская работа — таково и производство. И наоборот. И наша исследовательская работа есть исследовательская работа sui generis