— Ничего, — сказал он нежно, с усмешкой. — Так бывает. Клен, покажите это вместо меня.
Клен был любимец Грчалы. И хотя он принадлежал к числу тех, на кого чаще всего обрушивался гнев физрука, все же в критических ситуациях единственно на него тот и мог положиться. Маленькое, приземистое, но удивительно пластичное тело Клена способно было воспроизвести любую из невероятнейших фантазий Грчалы. Все мы считали Грчалу садистом самого грубого толка, а Клена его несчастной жертвой и ждали, что вот-вот Клен не выдержит и рухнет, обессиленный, на сверкающий паркет физкультурного зала, однако минута эта все не наступала, мы думали, мучения Клена не кончатся никогда, ничем он не искупит их. Возможно, так расплачивался он за свое вызывающее поведение в отношении прочих учителей, да и в отношении нас. Уверенный в своем физическом превосходстве, Клен пренебрегал всеми, претендуя на право верховодить ребятами. А так как одной силы для этого было мало, другими же нужными качествами он не обладал, то ставил на карту все, включая грубость и жестокость, что невольно сближало его с Грчалой, словно были они отец и сын, двое братьев, побеги единого корня.
— Грча не в форме, — сказал Клен на переменке, — заметили, сеньоры?
— Может, заболел?
— Ерунда, — хмыкнул Клен, — тут совсем иные трабли[3].
— Какие трабли? — попытался выведать у него я.
— А это секрет, — осклабился Клен, показав желтые зубы.
— Ну так выкладывай! — подзуживал его Герман, мой сосед по парте.
— И не подумаю, — взорвался Клен. — Ты, наверно, вообразил, что я каждому его под нос совать буду?
— Мы ведь приятели, — процедил Герман, — не крути.
— Вот что, сеньоры. — У Клена сразу засветились глаза. — Гоните по кроне — и все узнаете.
— Не много ли захотел? — сказал Герман. — Катись-ка ты лучше со своим секретом куда подальше.
— Много так много, — бросил Клен. — Не купите вы, купит кто-то другой.
— Черт с тобой, Клен, — решился я и швырнул ему крону так, что она зазвенела о парту.
Герман сунул широкую лапу в карман и выловил несколько монет по десять геллеров.
— Здесь вся наличность.
Клен сгреб монеты.
— Не будем мелочиться из-за пары геллеров, — сказал он миролюбиво. — Я умею быть грандом.
— Вываливай, мы ждем, — потребовал я в опаске, как бы не оказалось все это одним из трюков, на которые так горазд был Клен, они обрушивались нежданно-негаданно, будто гром среди ясного неба, и человек напарывался на них неведомо как.
— Сейчас не могу, — ответил Клен, — после школы.
— А почему?
— Сейчас не покажешь.
— Ты собираешься нам что-то показывать?