— Привалит, если не схлопочешь у меня по шее, — проворчал тот.
Роберт остановился.
— Вы хам, — сказал он. — Просто хам.
— Пошел ты знаешь куда…
Кушнер смотрел вслед человеку, пока не скрылась в темноте его широкая спина, и думал: «Что его во мне так раздражало? То ли он выпил лишнее, то ли шел на какое-то дурное дело — кража, убийство, месть изменившей женщине?..» Предположения, рожденные горячечной фантазией, казались ему самому смешными и нелепыми, он отвергал их и отбрасывал… Но тут он вздрогнул: может быть, у его счастья лицо оборотня — оно отпугивает всех одним своим видом?! Но нет, это было невозможно, ведь каждый человек жаждет счастья. Жаждет достичь недостижимого — от сотворенья мира это было так. «Других грехов я за собой не помню» — чушь. Перед ним были освещенные окна пивной. Он нерешительно вошел. Пелена дыма и липкого тумана накрыла его с головой, так что он в первый момент ничего не мог разобрать. Слышал только стук кружек, журчанье пивных струй, бегущих из краников, позвякиванье кассы и множество голосов, сливавшихся в один басовый тон. Казалось, Роберт очутился под водой — шум проникал к нему сквозь ее невидимую толщу, — когда же пригляделся, различил узкую стойку, галдящую очередь каких-то людей в кепках и спокойного, непомерно высокого бармена, молча подставлявшего кружку за кружкой под никогда не закрывающийся кран… Не говоря ни слова, Роберт встал последним в эту очередь, потом, словно его вдруг осенило, протиснулся вперед и объявил:
— Плачу за всех!
В пивной мгновенно воцарилась тишина; лица словно окаменели, множество глаз уставилось на Роберта.
— Это вы серьезно? — раздался в мертвой тишине голос бармена.
— Вы мне не верите?
Все рассмеялись.
— Ты чего умничаешь, тощий, — подступил к Роберту крепыш с большой блестящей лысиной. — Не умничай, а то я тебе врежу!..
— Простите… — растерянно пожал плечами Кушнер, — я хотел сделать вам приятное, но раз, по-вашему, я лезу не в свои дела, тогда не надо. Я могу уйти.
— Никуда не ходи, — отозвался из угла парень в матросской тельняшке. — Никто тебя не гонит.
— Я из тебя, глист, кровяную колбасу уделаю, — пригрозил лысый.
— Ну наливать, что ли? — спросил бармен. — Ругаться можете на улице.
— Иди сюда, — потянул парень Роберта к себе за столик. — Выпьем на пару.
Роберт сел на скамью. Все теперь представлялось фантастическим и нереальным, как будто он вдруг оказался среди чужеземцев, которые по непонятным причинам подозревают его в каких-то грязных умыслах, а он не может объясниться на их языке. Он кинул благодарный взгляд на своего избавителя. Парень, тут же поднявшись, пошел к стойке и возвратился с двумя рюмками рома.