Оба — и Синицын, и Боев — ошеломленно и сердито молчали. А Трубников, не переставая обидно удивляться, развел руками:
— И линия у вас, как говорите, правильная, и проводите вы ее твердо, жизни не щадя, можно сказать, но почему же вас бьют?
Глядя в сторону, Синицын дробно стучал жесткими ногтями по столу, а Боев, облокотившись на колени, еще ниже опустил голову.
— Угощайтесь.
Трубников щедро высыпал перед ними на стол все свои папиросы, но оба молча и враз потянулись за кисетом с махоркой.
— Да потому вас и бьют, — резко щелкнув портсигаром, закричал вдруг он, — что наступать не умеете. В атаку на Бесовых без середняка пошли, без союзника! Да много ли вас тут, одной бедноты-то? Уж ежели наступать, так надо, как на войне, — дружно, всем эскадроном. А вы? Десятком, во весь опор, выскочил вперед: «ур-ря!» Эскадрон за полверсты сзади остался, на рысях идет, еще и в лаву не развернулся, а вы до того зарвались, что чешете без оглядки и уже с противником сближаетесь. Тут он вас, голубчики, одних-то и пор-рубит в капусту да потом и начнет весь эскадрон без командиров-то крошить!
К концу своей горячей речи Трубников уже стоял среди избы, широко расставив кривые ноги и размахивая кулаками.
Опомнившись, сел опять на лавку.
— Я дивлюсь еще, как вам до сих пор голов тут не снесли!
Очевидно, стыдясь своей горячности, заговорил теперь уже совсем тихо и спокойно:
— Вот сегодня к вам приходил мужичок при мне, с заявлением насчет выхода из колхоза. Тимофей Ильич, кажется. Фамилии его не знаю я…
— Зорин, — подсказал Синицын мрачно.
Трубников улыбнулся.
— Он середняк ведь, контра, как вы говорите. Чего же тогда за него держитесь, из колхоза не отпускаете?
— Про Зорина этого не говорим, — поднял голову Боев. — Зорин, верно, из хозяйственных, но мужик лояльный, справедливый. К нему и народ сильно прислушивается. Ну только иной раз Тимофею Ильичу тоже вожжа под хвост попадает…
— Зорина из колхоза нельзя отпускать никак, — вмешался твердо Синицын. — Он за собой многих утянуть может.
— Ага! — вскинулся Трубников. — Поняли, значит, кто ваш союзник-то! Поняли, значит, что без него вам и колхоза на ноги не поставить, и Бесовых не разгромить!
Покачал головой с тяжелым укором и сожалением:
— Только давно уж, Иван Михайлович, сами вы из колхоза-то отпустили его!
— Это как же так? — сердито насторожился тот.
— Да вот так. Взгляни-ка хорошенько на его заявление-то: оно ведь все в дырах! Небось не одну неделю Тимофей Ильич его за пазухой таскал. С месяц уж, видать, как задумал он из колхоза-то уйти, да все не решался, побаивался. А вот почему задумал уйти? Как вы на этот счет полагаете?