Ромка, не останавливаясь, сурово ответил:
— Без бога обойдемся.
Трубников же улыбнулся Тимофею смущенно.
— Косить вот учимся. На людях-то неловко, так мы уж сюда ушли…
Плюнул в ладони и снова замахал косой, не поворачивая головы и плеч, выпятив смешно грудь и вышагивая длинными ногами, как журавль.
— Дай-ка сюда косу-то! — хмуро потребовал Тимофей. — Эдак ты часу не покосишь, как из тебя и дух вон.
Встал на прокос, попробовал, крепко ли косьевище.
— Гляди, как надо. Пятку косы плотнее к земле прижимай, а сам наклонись маленько, а то больно уж гордо держишь себя. Да шагать-то не спеши — траву оставляешь. Ну-ко, становись!
Трубников покорно встал, как учил его Тимофей, начал косить.
— Смотри-ка, пошло! — обрадованно закричал он, уже не останавливаясь и не глядя больше на Тимофея, чтобы не сбиться.
— Опять торопишься! — сердито закричал ему Тимофей. — Переступай на пол-лаптя, не больше, гребни оставляешь.
Подошел к Ромке, показал и ему, как держать и точить косу.
Тот приладился скорее Трубникова и, сияя всем лицом, стал догонять его.
Как раз в это время, переходя на другой участок, около них задержались на минуту все косари.
Бабы тут же принялись вышучивать Трубникова.
— Андрей Иванович! — кричала ему Парашка. — Заднюю-то ногу подальше отставляй, а то она вперед у тебя забегает.
— Ой, бабоньки, до чего мужик старательный! — хвалила его другая баба. — Ни травинки не оставил.
— От Ромки и то не отстает! — удивлялась Настя.
— За таким мужиком не пропадешь!
Трубников, весь красный от смущения, бросил косу и стал закуривать. К нему подошли Елизар с Савелом. Виновато водя утиным носом из стороны в сторону и взглядывая недовольно на Тимофея, Савел сказал:
— Не управимся мы тут за три-то дня, Андрей Иванович…
— Пожалуй, не успеть, — угрюмо поддержал его Елизар. — Трава ноне густая, уборки много будет.
— Как же это так, товарищи дорогие? — широко открыл сердитые рыжие глаза Трубников. — Плануем одно, а делаем другое. Да мы через три дня должны в Луговом уж быть. К тому времени у Синицына там уборки много будет, не справятся они без нас. А ну как дождь зарядит — пропадет ведь сено-то!
Все приумолкли, не глядя друг на друга. Собираясь уже уходить, Тимофей несмело сказал:
— Мое дело — сторона, конечно. А только гляжу я — косари у вас поставлены неладно. Друг дружке ходу не дают. Кабы разойтись им на разные участки человек по пять, да каждой пятерке хорошего косаря дать, чтобы за ним все другие тянулись…
Савел перебил его, зло скаля зубы:
— Ты, Тимофей Ильич, есть мелкий собственник и судишь по-единоличному, толкаешь нас на подрыв колхоза, чтобы мы опять врозь, а не сообча работали…