Екатерина Гавриловна продолжала слушать Голубую соседку, но главные, глубинные мысли ее уже переключились на сына, сперва на маленького, давнишнего, затем — на сегодняшнего. И уже зарождалось в душе привычное беспокойство: почему его так долго нет, не случилось ли с ним чего? Утром он говорил про какие-то свои судебные хлопоты, ему там надо было куда-то съездить и что-то проверить, но ведь после конца рабочего дня прошло уже достаточно времени, пора бы уже и вернуться. А его все еще нет и не «видно», где он.
Когда Виктор подходил к дому, Екатерина Гавриловна как-то ухитрялась почувствовать его приближение, «увидеть» его. Случалось, что она угадывала тот момент, когда Виктор появлялся на дворовой дорожке, и выглядывала в окно, как бы встречая его. Часто она предугадывала его телефонный звонок и, снимая трубку, почти твердо знала: это сын! Конечно же, она безошибочно узнавала его шаги на лестнице. И ждала, когда позвонит или откроет дверь своим ключом, а потом начнет привычное балагурство: «Ну так что, зайцы-кролики, какая сегодня программа? Для начала ужин? Это неплохо, ужин — штука полезная, а дальше? Ну, ясно, от телевизора теперь тоже никуда не денешься. Хотя он для глаз вредным считается — для кругозора полезен. Принимается!»
Вот с такими или какими-то другими словами или даже совсем молча приходит в дом главный человек семьи, и сразу всем становится весело. Андрюшка начинает перед отцом вертеться, чтобы тот его заметил и поговорил, повозился, Тоня со своим баловством подкатится — то ущипнет, то прижмется, а то и поцеловать не постесняется. Обвыклась хорошо, не стесняется и при свекрови. Да и нечего тут хорониться — не чужого, слава богу, целует!
«Только бы Витя пораньше Димакова успел вернуться да поскорей от него отделался!» — подумала и словно бы попросила кого-то Екатерина Гавриловна.
А Виктор и в самом деле, как предсказал Димаков, в этот день «вкалывал сверхурочно». В цехе действительно добивали месячный план, и Виктору надо было срочно поставить на испытательный стенд последний регулятор. Только тогда он мог поехать вместе с другими в лес — тушить пожары.
Его, правда, не посылали туда. Когда парторг цеха Гринько набирал добровольцев, до участка сборщиков он не дошел. Виктор понял, что их не хотят трогать, и тогда же сам про себя решил, что поедет обязательно. Во время обеда он подсел к столику, за которым сидели Гринько и начальник цеха Василий Константинович. Сказал как о решенном:
— Я тоже поеду в лес.
Парторг посмотрел на начальника цеха, как бы попросив: объясни ты ему сам.