— Ты что, сдурел?
— Все на свете можно достать, надо только знать, к кому сунуться. Ты, правда, законник, я забыл.
— А то, что у нас запрещено хранить оружие, — помнишь?
— Ха! Я не храню, я кол-лек-ционирую! — продекламировал Димаков. — Все интеллигентные люди что-нибудь коллекционируют. Моя любовь — оружие.
— Опасная любовь!
— А ты во время войны не бредил оружием? Я так спал и слышал: та-та-та-та… та-та-та-та… И видел, как люди падают, падают. Я стреляю, а они валятся один за другим… Из меня бы хороший фронтовик вышел, да война рано кончилась. Потом я собирался добровольцем махнуть на какую-нибудь «маленькую войну», так у нас не набирают…
— Свой «шмайсер» ты все-таки сдай, — посоветовал Виктор.
— Ты поверил? — непонятно усмехнулся Димаков.
— Кто тебя поймет!
Димаков посмотрел в открытую, но затянутую марлей форточку и придумал:
— Мне бы стрельнуть разок? Проверить боек-то. А?
— Нас обоих на пятнадцать суток посадят.
— Да, насчет свободы у вас неважнецки. Сюда не ступи, туда не плюнь. Придумали себе жизнь. Но и в глуши надоедает, скажу я тебе, — не получив поддержки, перекинулся Димаков на новую тему. — Вот вы к нам за тишиной ездите, а мне по вечерам городского шума и огней не хватает. Потолкаться, пошебаршиться, в ресторанчике посидеть.
— Я в ресторане за всю жизнь раза три был, — заметил тут Виктор и, кажется, сам удивился, что так мало.
Димаков удивился другому:
— Где же тогда и посидеть в свободное время? Выпить, закусить, познакомиться с какой-нибудь чудачкой в юбке из лепестков.
— Купи такую юбку своей жене — и никаких хлопот.
— Своя — это, как говорится, для дома, для семьи, а тут — все покрыто мраком. Ты ей заливаешь про скитания, она сочиняет для тебя свою красивую биографию — не жизнь, а сказка… У тебя нет какой-нибудь свободной бабенки?
— Ни свободной, ни занятой, — отвечал Виктор.
— У самого-то есть?
— Пошла деревья поливать.
— А больше ни-ни?
— Ни-ни.
— Ври больше! Не бывает таких мужиков, чтобы не пил, не курил и баб… не это самое. Мужчина — хищник, слышал я от одного умного человека, и вообще в каждом из нас сидит зверь — это я знаю точно. На короткой цепи или на длинном поводке, но сидит.
— Да ты философ, — заметил Виктор.
— Я тебе больше скажу, — продолжал, набирая значительность, Димаков, — в жизни всегда надо действовать! Вот ты встретишь, к примеру, подходящую бабу — что будешь делать?
— Ну, подумаю…
— Вот! А надо сперва действовать, а потом, если останется время, думать. Ты правильный мужик, но счастлив не будешь.
— Пока что не жалуюсь.
— Видишь ли, тут тоже есть две стороны дела…